не подвластна необходимости, т. е. свободна. Таким образом, понятие свободы, собственно говоря, отрицательно, потому что его содержание есть только отрицание необходимости, т. е. соответствующего закону основания отношения следствия к его основанию. Здесь явственнее всего лежит перед нами та общая точка этой великой антитезы — совмещение свободы с необходимостью, о которой в последнее время говорили часто, но, насколько мне известно, никогда не говорили ясно и к делу. Всякая вещь, как явление, как объект, безусловно необходима; но в себе эта вещь — воля, а воля совершенно и во веки веков свободна. Явление, объект неизбежно и неизменно определены в цепи оснований и следствий, которая не может прерываться. Но бытие вообще этого объекта и род его бытия, т. е. идея, которая в нем раскрывается, или, другими словами, его характер — это непосредственно проявление воли. В силу свободы этой воли, он, таким образом, мог бы вообще не существовать или же изначала и по существу быть совершенно иным, причем и вся цепь, звеном которой он служит, но которая сама — проявление той же воли, была бы тогда совсем иной; но раз этот объект налицо, — он вступил уже в ряд оснований и следствий, навсегда и неизбежно определен в нем и не может поэтому ни сделаться иным, т. е. измениться, ни выйти из ряда, т. е. исчезнуть. Человек, как и всякая другая часть природы, — объектность воли; поэтому все сказанное относится и к нему. Как всякая вещь в природе имеет свои силы и свойства, которые определенно реагируют на определенное воздействие и составляют ее, этой вещи, характер, так имеет и он свой характер, из которого мотивы вызывают его поступки с неизбежностью. В самом качестве этих поступков и выражается его эмпирический характер, а в последнем, в свою очередь, — его умопостигаемый характер, воля в себе, детерминированным проявлением которой он служит. Но человек — совершеннейшее проявление воли, которое, для того чтобы существовать (как это показано во второй книге), должно было быть озарено такой высокой степенью познания, что для последнего стало возможно даже вполне адекватное воспроизведение сущности мира, под формой представления, — чем и является восприятие идей, чистое зеркало мира, как мы это видели в третьей книге. В человеке, таким образом, воля может достигнуть своего полного самосознания, ясного и исчерпывающего знания своей собственной сущности, как последняя отражается в целом мире. Если такая степень познания дана в действительности, то, как мы видели в предыдущей книге, она порождает искусство. В конце
