своего умысла, распространил господство своей воли на чужой индивидуум, т. е. совершил полную несправедливость. Вот на чем зиждется нравственная законность и обязательность договоров.
Несправедливость, совершенная путем насилия, не так постыдна для ее виновника, как несправедливость, совершенная путем хитрости, потому что первая свидетельствует о физической силе, которая при всех обстоятельствах импонирует человечеству; между тем как хитрость, прибегая к лазейкам, изобличает свою слабость и унижает виновника одновременно и как физическое, и как нравственное существо; кроме того, ложь и обман могут быть успешны только потому, что лицо, пользующееся ими, должно в то же время само выражать к ним отвращение и презрение, для того чтобы заслужить доверие, и победа этого лица обусловлена тем, что в нем предполагают честность, которой у него нет. Глубокое отвращение, какое всюду возбуждают коварство, вероломство и измена, имеют свое основание в том, что верность и честность являются теми узами, которые восстановляют внешнее единство воли, раздробленной на множество индивидуумов, и тем полагают границы эгоизму, вызванному этим раздроблением. Вероломство и измена разрывают эти последние внешние узы и тем дают безграничный простор результатам эгоизма.
В общей связи нашего изложения мы признали, что содержанием понятия несправедливость служит то свойство деяния индивидуума, в силу которого он так далеко расширяет, утверждение воли, проявляющееся в его теле, что оно становится отрицанием воли, проявляющейся в других телах. Мы показали также на совершенно общих примерах ту границу, где начинается область несправедливости, неправды и с помощью немногих основных понятий определили ее степени, от самой высокой и до низших. Согласно этому, понятие неправды первично и положительно, а противоположное ему понятие права производно и отрицательно. Ведь надо придерживаться не слов, а понятий. На самом деле никогда нельзя было бы говорить о праве, если бы не существовало неправды. Ибо понятие права заключает в себе только отрицание неправды, и под него подводится всякое деяние, которое не представляет собою перехода за указанную границу, т. е. не есть отрицание чужой воли ради сильнейшего утверждения собственной. Эта граница разделяет таким образом, в чисто-нравственном отношении, всю область возможных поступков на такие, которые представляют собою или правду, или неправду. Если только по-
