последствием из другого: первое познание дано и обусловлено чистой чувственностью, второе — рассудком. Кант же, считая объективную последовательность явлений познаваемой только при посредстве путеводной нити причинности, впадает в ту самую ошибку, в которой он упрекает Лейбница: «он интеллектуализировал формы чувственности» (Крит. чист. раз., I изд., стр. 275; V изд., стр. 331). — На последовательность у меня такой взгляд. Из формы времени, присущей чистой чувственности, мы почерпаем только познание того, что последовательность возможна. Последовательность реальных объектов, формой которых служит именно время, мы познаем эмпирически и, значит, — как действительную. Но то, что последовательность двух состояний, т. е. изменение, необходима — это мы познаем только рассудком, при посредстве каузальности: и то, что у нас есть понятие необходимой последовательности, уже доказывает не эмпирическую познанность, а врожденную априорность причинного закона. Закон достаточного основания вообще выражает собою заложенную в сокровенной глубине нашей познавательной способности основную форму необходимой связи всех наших объектов, т. е. представлений: он — общая форма всех представлений и единственный источник понятия необходимости, которое безусловно не имеет иного действительного содержания и доказательства, кроме того, что наступает следствие, если дано его основание. То, что в классе представлений, который мы теперь рассматриваем и в котором закон достаточного основания выступает как закон причинности, он определяет последовательность во времени, — это вытекает из того, что время служит формой таких представлений и потому необходимая связь является здесь как правило последовательности. В других видах закона достаточного основания необходимая связь, которой он всюду требует, предстанет нам в совершенно иных формах, чем время, и, значит, не как последовательность; но всегда она сохранит характер необходимой связи, чем и обнаруживается тождество закона достаточного основания во всех его видах, или, скорее, единство корня всех законов, выражением которых он служит,
Если бы оспариваемое утверждение Канта было правильно, то мы познавали бы, что последовательность действительна, только из ее необходимости: но это предполагало бы одновременно объемлющий все ряды причин и действий, т. е. всеведущий рассудок. Кант возложил на рассудок невозможное, лишь бы менее нуждаться в чувственности.
Как можно примирить утверждение Канта, что объективный
