сталъ кататься отъ рыданій, кусая верескъ, ударяя но землѣ босыми ногами.
Графъ, все болѣе и болѣе ошеломленный, бросился поднимать его:
— Ради Бога, мальчикъ, успокойся! Ты меня, значитъ, не понялъ! Напрасно ты огорчаешься. Я никогда себѣ не прощу, что заставилъ тебя плакать. Напротивъ, я желалъ тебѣ добра. Я надѣялся заслужить твое довѣріе, стать твоимъ большимъ другомъ. А ты такъ огорчаешься! Предположимъ, что я ничего не сказалъ! Будь покоенъ… Я не хочу брать тебя насильно! Прощай…
И графъ хотѣлъ соскочить на сѣдло. Но молодой Говартцъ слегка поднялся, поползъ на колѣняхъ, взялъ его руки, поцѣловалъ ихъ, обмочилъ ихъ слезами, и, наконецъ, заговорилъ, облегчая свою душу цѣлымъ потокомъ словъ, точно онъ задыхался и вдругъ, получилъ возможность говорить:
— Ахъ, графъ, простите, я обезумѣлъ, я не знаю, что со мною, что у меня въ душѣ, я такъ опечаленъ, но я такъ счастливъ, я чувствую, что умираю отъ радости, слушая васъ! Если я плачу, то это отъ вашей доброты… Сначала я не хотѣлъ вѣрить… Вы вѣдь не смѣетесь надо мной? Это правда, что вы возьмете меня къ себѣ?
Дейкграфъ, увлеченный этимъ впечатлительнымъ юношей, не могъ себѣ представить, что встрѣтитъ подобную любящую душу. Онъ угова-
стал кататься от рыданий, кусая вереск, ударяя но земле босыми ногами.
Граф, всё более и более ошеломленный, бросился поднимать его:
— Ради Бога, мальчик, успокойся! Ты меня, значит, не понял! Напрасно ты огорчаешься. Я никогда себе не прощу, что заставил тебя плакать. Напротив, я желал тебе добра. Я надеялся заслужить твое доверие, стать твоим большим другом. А ты так огорчаешься! Предположим, что я ничего не сказал! Будь покоен… Я не хочу брать тебя насильно! Прощай…
И граф хотел соскочить на седло. Но молодой Говартц слегка поднялся, пополз на коленях, взял его руки, поцеловал их, обмочил их слезами, и, наконец, заговорил, облегчая свою душу целым потоком слов, точно он задыхался и вдруг, получил возможность говорить:
— Ах, граф, простите, я обезумел, я не знаю, что со мною, что у меня в душе, я так опечален, но я так счастлив, я чувствую, что умираю от радости, слушая вас! Если я плачу, то это от вашей доброты… Сначала я не хотел верить… Вы ведь не смеетесь надо мной? Это правда, что вы возьмете меня к себе?
Дейкграф, увлеченный этим впечатлительным юношей, не мог себе представить, что встретит подобную любящую душу. Он угова-
