своего идола, заставать ихъ сжечь то, чему они поклоняются?
Но никто его не слушалъ, и почти не ходилъ въ церковь. Въ концѣ концовъ, онъ проповѣдовалъ передъ пустыми скамейками. Около дюжины старыхъ ханжей, въ числѣ которыхъ были его жена и обѣ сестры бургомистра, только однѣ поддерживало его.
Въ сильномъ поклоненіи, которое вызывалъ къ себѣ юный графъ, чувствовалось что-то вродѣ восторженнаго культа римскаго народа къ Нерону, милосерднаго и расточительнаго поставщика хлѣба и зрѣлищъ.
своего идола, заставать их сжечь то, чему они поклоняются?
Но никто его не слушал, и почти не ходил в церковь. В конце концов, он проповедовал перед пустыми скамейками. Около дюжины старых ханжей, в числе которых были его жена и обе сестры бургомистра, только одни поддерживало его.
В сильном поклонении, которое вызывал к себе юный граф, чувствовалось что-то вроде восторженного культа римского народа к Нерону, милосердного и расточительного поставщика хлеба и зрелищ.
