Вдругъ онъ понялъ.
Бландина! Бландина, съ которой онъ обращался такъ грубо. Роли перемѣнились. Это онъ оказался на содержаніи! Вмѣсто того, чтобы успокоить его, въ томъ состояніи души, въ какомъ онъ находился, это открытіе только раздражило его.
Въ томъ состояніи души, въ которомъ онъ находился, ничто не могло уравновѣсить несправедливости, на которую онъ жаловался.
Онъ набросился на молодую женщину.
— Чѣмъ дальше, тѣмъ лучше, говорилъ онъ.
Я знаю все. Ты покупаешь меня, ты содержишь меня; у меня нѣтъ ни гроша. Эскаль-Вигоръ долженъ перейти къ тебѣ. Едва-ли онъ даже представляетъ изъ себя ту сумму, которую ты мнѣ подарила. Но, дорогая моя, вы дурно разсчитали, надѣясь такимъ образомъ привязат меня къ вамъ, сдѣлать меня своей собственностью. Нѣтъ, нѣтъ, я не продажный. Я уѣду отсюда. Я оставлю вамъ замокъ. Я ничего не хочу отъ васъ…
Затѣмъ, — снова заговорилъ онъ, ужасно насмѣхаясь надъ нею, точно искажая свою душу, послѣ всего того, что я тебѣ сказалъ, ты могла бы жалко осудить меня! Ахъ! ахъ! ахъ!
Наше взаимное положеніе еще хуже, чѣмъ я предполагалъ… Ты еще не получила отвращенія. Но, дурочка, съ такими деньгами, которыя тебѣ оставила бабушка, ты могла бы найти хорошаго мужа, настоящаго самца. Послушай, я даже ду-
Вдруг он понял.
Бландина! Бландина, с которой он обращался так грубо. Роли переменились. Это он оказался на содержании! Вместо того, чтобы успокоить его, в том состоянии души, в каком он находился, это открытие только раздражило его.
В том состоянии души, в котором он находился, ничто не могло уравновесить несправедливости, на которую он жаловался.
Он набросился на молодую женщину.
— Чем дальше, тем лучше, — говорил он.
Я знаю всё. Ты покупаешь меня, ты содержишь меня; у меня нет ни гроша. Эскаль-Вигор должен перейти к тебе. Едва ли он даже представляет из себя ту сумму, которую ты мне подарила. Но, дорогая моя, вы дурно рассчитали, надеясь таким образом привязать меня к вам, сделать меня своей собственностью. Нет, нет, я не продажный. Я уеду отсюда. Я оставлю вам замок. Я ничего не хочу от вас…
Затем, — снова заговорил он, ужасно насмехаясь над нею, точно искажая свою душу, — после всего того, что я тебе сказал, ты могла бы жалко осудить меня! Ах! ах! ах!
Наше взаимное положение еще хуже, чем я предполагал… Ты еще не получила отвращения. Но, дурочка, с такими деньгами, которые тебе оставила бабушка, ты могла бы найти хорошего мужа, настоящего самца. Послушай, я даже ду-
