ностью, отказалъ отъ мѣста, онъ почувствовалъ себя оскорбленнымъ.
— Да, графъ, издѣвался онъ, вы думаете, что такъ и окончатся наши съ вами отношенія! Какъ бы ни такъ! Такъ скоро вы не расквитаетесь со мной. Мнѣ извѣстно все, такъ какъ у меня были глаза и уши.
— Каналья! проговорилъ графъ, заставляя своимъ неустрашимымъ и честнымъ взглядомъ опустить глаза плута, надѣявшагося смутить его. Идите! Я смѣюсь надъ вашими заговорами. Однако, помните, что за малѣйшую клевету на насъ, меня или тѣхъ людей, которые мнѣ дороги, вы отвѣтите мнѣ и я притяну васъ къ суду…
И такъ какъ слуга намѣревался ему сказать, что-то непристойное, Кельмаркъ однимъ движеніемъ вытолкалъ его вонъ, съ опущенной головой, заставляя зажать въ горлѣ свое ругательство.
Уложивъ свои вещи, Ландрильонъ, блѣдный отъ злобы, опьяненный местью, пришелъ къ Бландинѣ, желая накинуться на нее и напугать ее вдвое.
— Это серьезно? Вы объявляете мнѣ войну?
Берегитесь! сказалъ онъ ей.
— Дѣлайте, что хотите! отвѣчала Бландина, отнынѣ столь же спокойная и тихая, какъ Кельмаркъ. Мы можемъ ждать отъ васъ всего!
— Мы! Вы, значитъ, сошлись… съ негодяемъ! Но будемъ вѣжливы! Снова понравилась крошка.
ностью, отказал от места, он почувствовал себя оскорбленным.
— Да, граф, — издевался он, — вы думаете, что так и окончатся наши с вами отношения! Как бы ни так! Так скоро вы не расквитаетесь со мной. Мне известно всё, так как у меня были глаза и уши.
— — Каналья! проговорил граф, заставляя своим неустрашимым и честным взглядом опустить глаза плута, надеявшегося смутить его. — Идите! Я смеюсь над вашими заговорами. Однако, помните, что за малейшую клевету на нас, меня или тех людей, которые мне дороги, вы ответите мне и я притяну вас к суду…
И так как слуга намеревался ему сказать что-то непристойное, Кельмарк одним движением вытолкал его вон, с опущенной головой, заставляя зажать в горле свое ругательство.
Уложив свои вещи, Ландрильон, бледный от злобы, опьяненный местью, пришел к Бландине, желая накинуться на нее и напугать ее вдвое.
— Это серьезно? Вы объявляете мне войну?
Берегитесь! сказал он ей.
— Делайте, что хотите! — отвечала Бландина, отныне столь же спокойная и тихая, как Кельмарк. — Мы можем ждать от вас всего!
— Мы! Вы, значит, сошлись… с негодяем! Но будем вежливы! Снова понравилась крошка.
