три пріема быстро окинула его взглядомъ, сопровождавшимся улыбкой, которая была полна снисходительности и превосходства.
Увѣренная также въ благопріятномъ впечатленіи, которое она производила на мальчика, она выказывала себя болѣе оживленной и капризной, чѣмъ обыкновенно; она вмѣшивалась въ разговоръ, ѣла неохотно, не знала, что ей сдѣлать, чтобы обратить на себя вниманіе. Ея мать была не въ силахъ успокоиться, и, питая отвращеніе къ неудовольствіямъ, вызываемымъ злобою этого маленькаго демона, она устремляла на Добузье отчаянные взоры.
Послѣдній возможно дольше оттягивалъ исполненіе безнадежныхъ просьбъ своей супруги.
Наконецъ, онъ вмѣшался. Не слушая замѣчаній своей матери, отвѣчая вѣжливо, но неохотно другимъ гостямъ, Гина, мгновенно, съ какимъто забавнымъ видомъ маленькой страдалицы, отнеслась наиболѣе ласково къ уговорамъ своего отца. Въ своемъ отношеніи къ Гинѣ, глава семьи бросалъ всю свою выдержку. Онъ долженъ былъ даже заставлять себя быть строгимъ, чтобы не уступать шалостямъ своей дѣвочки.
Какая неожиданная нѣжность проявлялась въ этомъ голосѣ и въ этихъ глазахъ! Интонація голоса и ласковые взгляды напоминали Лорану выраженія лица и улыбку Жака Паридаля. Это было такъ ярко, что Лорки, такъ называлъ его покойный отецъ — узнавалъ съ трудомъ въ кузенѣ
три приема быстро окинула его взглядом, сопровождавшимся улыбкой, которая была полна снисходительности и превосходства.
Уверенная также в благоприятном впечатлении, которое она производила на мальчика, она выказывала себя более оживленной и капризной, чем обыкновенно; она вмешивалась в разговор, ела неохотно, не знала, что ей сделать, чтобы обратить на себя внимание. Её мать была не в силах успокоиться, и, питая отвращение к неудовольствиям, вызываемым злобою этого маленького демона, она устремляла на Добузье отчаянные взоры.
Последний возможно дольше оттягивал исполнение безнадежных просьб своей супруги.
Наконец, он вмешался. Не слушая замечаний своей матери, отвечая вежливо, но неохотно другим гостям, Гина, мгновенно, с каким-то забавным видом маленькой страдалицы, отнеслась наиболее ласково к уговорам своего отца. В своем отношении к Гине, глава семьи бросал всю свою выдержку. Он должен был даже заставлять себя быть строгим, чтобы не уступать шалостям своей девочки.
Какая неожиданная нежность проявлялась в этом голосе и в этих глазах! Интонация голоса и ласковые взгляды напоминали Лорану выражения лица и улыбку Жака Паридаля. Это было так ярко, что Лорки, так называл его покойный отец — узнавал с трудом в кузене
