ніяхъ, репрессаліяхъ, бойнѣ, рабскомъ возстаніи, послѣ которыхъ онъ присвоилъ бы себѣ, какъ добычу, гордую и надменную патриціанку, и выставилъ бы ей обидныя страстныя требованія. Даже изъ ненависти къ Гинѣ, какъ и изъ ненависти къ правящимъ классамъ и капиталистамъ онъ спустился до эксплоатированнаго слоя общества. Онъ хотѣлъ смѣшаться съ погибшими паріями, когда встрѣтилъ на своемъ пути разумный пролетаріатъ. Онъ сдѣлался чѣмъ-то вродѣ рабочаго диллетанта. Разсудочность, кротость, хорошее настроеніе, беззаботность близкихъ дѣтей, въ особенности, доброта и прелесть Генріэтты, усыпили его злобу, сдѣлали его удобнымъ для жизни, почти оппортюнистомъ. Образъ Гины въ его душѣ блѣднѣлъ.
ниях, репрессалиях, бойне, рабском восстании, после которых он присвоил бы себе, как добычу, гордую и надменную патрицианку, и выставил бы ей обидные страстные требования. Даже из ненависти к Гине, как и из ненависти к правящим классам и капиталистам он спустился до эксплуатированного слоя общества. Он хотел смешаться с погибшими париями, когда встретил на своем пути разумный пролетариат. Он сделался чем-то вроде рабочего дилетанта. Рассудочность, кротость, хорошее настроение, беззаботность близких детей, в особенности, доброта и прелесть Генриэтты, усыпили его злобу, сделали его удобным для жизни, почти оппортюнистом. Образ Гины в его душе бледнел.
Блуждая по набережнымъ, Доръ Бергманъ замѣтилъ одного человѣка, лицо котораго его очень заинтересовало. Онъ былъ очень пораженъ. «Я ошибаюсь!» рѣшилъ онъ, продолжая свой путь. Но черезъ нѣсколько шаговъ, онъ повернулъ назадъ и, узнавъ вполнѣ Лорана Паридаля прямо подошелъ къ нему, съ протянутой рукой.
Блуждая по набережным, Дор Бергман заметил одного человека, лицо которого его очень заинтересовало. Он был очень поражен. «Я ошибаюсь!» решил он, продолжая свой путь. Но через несколько шагов, он повернул назад и, узнав вполне Лорана Паридаля прямо подошел к нему, с протянутой рукой.
