Брюгге и Гентъ! Храбрыя и славныя коммуны, эти фанатики свободы, потерявшіе свой прежній блескъ, но сохранившіе свою честь, прославляли своего вѣроломнаго, коварнаго и часто междуусобнаго соперника. Римъ склонялъ колѣна передъ Карѳагеномъ…
Звучная, точно ласкающая, захватывающая музыка, красивая, разнообразная, величественно роскошная и пластичная, напоминающая царственныхъ куртизанокъ, почти узаконила это похищеніе и переодѣваніе. Губительная красота Далилы заставляла забывать объ отчаяніи Самсона.
Когда все было окончено, когда военная музыка, открывавшая шествіе, съ факелами, двинулась впередъ, Лоранъ, захваченный до глубины души, не владѣя собой, послѣдовалъ за солдатами, смѣшиваясь съ толпой, которая была столь же возбуждена, какъ и онъ, и въ которой, въ видѣ исключенія, буржуа сливались съ рабочими въ одинъ стройный хоръ.
Неутомимый Лоранъ прошелъ весь путь, намѣченный процессіей.
На каждомъ перекресткѣ сходились и расходились новыя волны толпы, но Лоранъ не хотѣлъ отставать. Эта музыка, сочиненная Ромбо де Вивелуа, могла проводить его на край свѣта. Менѣе восторженныя лица утомлялись и уходили въ сосѣднія улицы, но онъ не измѣнялъ. Къ тому же, другіе манифестанты увеличивали собою
Брюгге и Гент! Храбрые и славные коммуны, эти фанатики свободы, потерявшие свой прежний блеск, но сохранившие свою честь, прославляли своего вероломного, коварного и часто междоусобного соперника. Рим склонял колена перед Карфагеном…
Звучная, точно ласкающая, захватывающая музыка, красивая, разнообразная, величественно роскошная и пластичная, напоминающая царственных куртизанок, почти узаконила это похищение и переодевание. Губительная красота Далилы заставляла забывать об отчаянии Самсона.
Когда всё было окончено, когда военная музыка, открывавшая шествие, с факелами, двинулась вперед, Лоран, захваченный до глубины души, не владея собой, последовал за солдатами, смешиваясь с толпой, которая была столь же возбуждена, как и он, и в которой, в виде исключения, буржуа сливались с рабочими в один стройный хор.
Неутомимый Лоран прошел весь путь, намеченный процессией.
На каждом перекрестке сходились и расходились новые волны толпы, но Лоран не хотел отставать. Эта музыка, сочиненная Ромбо де Вивелуа, могла проводить его на край света. Менее восторженные лица утомлялись и уходили в соседние улицы, но он не изменял. К тому же, другие манифестанты увеличивали собою
