потолкѣ простые кожанные ремни направляются отъ главной массы, точно длинныя руки спрута, и приводятъ въ движеніе приборы, находящіеся наверху. Эти длинные ремни наматываются и разматываются съ такимъ изяществомъ и съ такою легкостью, что они отгоняютъ всякую мысль О силѣ И бѣшенствѣ. Они двигаются такъ быстро, что кажутся неподвижными. Бываютъ моменты, когда ихъ совсѣмъ не видно. Они исчезаютъ, словно улетаютъ, исполняютъ съ какимъ-то послушаніемъ тѣ услуги, которыя отъ нихъ требуютъ, возвращаются на мѣсто отправленія, снова исчезаютъ, не утомляясь все однимъ и тѣмъ же путешествіемъ и однѣми и тѣми работами. Они продѣлываютъ мильоны, милліарды разъ скучную операцію, съ какою то очаровательную ловкостью и сдержанностью. Во время ихъ пути, они производятъ шумъ, едва ли болѣе громкій, чѣмъ ударъ крыльевъ птицы или мурлыканіе сладострастной кошечки, а если встать вблизи ихъ прохода, то ихъ движеніе нѣжно и почти ласково дуетъ на васъ.
Это настолько пріятно, что можно забыть объ ихъ нападеніяхъ, и подумать, что они укачиваютъ, словно пѣснь за прялкой. Но они находятся всегда на сторожѣ, терпѣливы, точно подстерегающія пантеры; они пользуются малѣйшей разсѣяностью, забывчивостью, минутою мечты и отвлеченія, случайной безпечностью ихъ
потолке простые кожаные ремни направляются от главной массы, точно длинные руки спрута, и приводят в движение приборы, находящиеся наверху. Эти длинные ремни наматываются и разматываются с таким изяществом и с такою легкостью, что они отгоняют всякую мысль О силе И бешенстве. Они двигаются так быстро, что кажутся неподвижными. Бывают моменты, когда их совсем не видно. Они исчезают, словно улетают, исполняют с каким-то послушанием те услуги, которые от них требуют, возвращаются на место отправления, снова исчезают, не утомляясь всё одним и тем же путешествием и одними и теми работами. Они проделывают мильоны, миллиарды раз скучную операцию, с какою то очаровательную ловкостью и сдержанностью. Во время их пути, они производят шум, едва ли более громкий, чем удар крыльев птицы или мурлыканье сладострастной кошечки, а если встать вблизи их прохода, то их движение нежно и почти ласково дует на вас.
Это настолько приятно, что можно забыть об их нападениях, и подумать, что они укачивают, словно песнь за прялкой. Но они находятся всегда на стороже, терпеливы, точно подстерегающие пантеры; они пользуются малейшей рассеянностью, забывчивостью, минутою мечты и отвлечения, случайной беспечностью их
