тиранніей, и орудія, способный регулировать природу, всегда слѣдуетъ извлекать изъ нея самой.
Эмиль не созданъ для того, чтобы остаться навсегда холостякомъ; членъ общества, онъ долженъ исполнять его обязанности. Рожденный для того, чтобы жить съ людьми, онъ долженъ ихъ знать. Онъ знаетъ человѣка вообще; ему остается познакомиться съ индивидуумами. Онъ знаетъ, что дѣлается въ свѣтѣ; ему остается посмотрѣть, какъ въ немъ живутъ. Пора показать ему внѣшность этой огромной сцены, тайныя пружины которой ему уже извѣстны. Теперь онъ принесетъ на нее уже не глупенькое восхищеніе юнаго вѣтренника, но проницательность прямого и здраваго ума. Безъ сомнѣнія его страсти могутъ обмануть его; когда-же онѣ не обманываютъ тѣхъ, которые предаются имъ? Но по крайней мѣрѣ, онъ не будетъ обманутъ страстями другихъ. Если онъ увидитъ ихъ, онъ будетъ смотрѣть на нихъ глазами мудреца, не увлекаясь ихъ примѣромъ и не соблазняясь ихъ предразсудками.
Подобно тому, какъ есть возрастъ, подходящій для изученія наукъ, есть возрастъ, когда всего удобнѣе знакомиться съ обычаями свѣта, Тотъ. кто ознакомляется съ ними черезчуръ рано, слѣдуетъ имъ въ теченіе всей своей жизни, безъ выбора, безъ размышленія, и хотя съ самодовольствомъ, но никогда не зная, что онъ собственно дѣлаетъ. Но тотъ, кто ознакомляясь съ ними, видитъ ихъ основаніе, слѣдуетъ имъ съ большимъ разборомъ, а потому болѣе правильно и съ большимъ изяществомъ. Дайте мнѣ двѣнадцатилѣтняго ребенка, который еще ничего не знаетъ, и я обязуюсь вернуть вамъ его въ пятнадцать лѣтъ, такимъ-же свѣдущимъ, какъ тотъ, котораго вы обучали съ самаго ранняго возраста, съ тою разницею, что знанія вашего будутъ запечатлѣны только въ его памяти, а знанія моего — въ его разсудкѣ. Равнымъ образомъ введите въ свѣтъ двадцатилѣтняго молодого человѣка; при хорошемъ руководствѣ, онъ въ одинъ годъ станетъ болѣе любезнымъ и болѣе толково-вѣжливымъ, чѣмъ тотъ, кто воспитывался въ немъ съ дѣтства: такъ какъ первый, будучи способнымъ оцѣнить мотивы всѣхъ пріемовъ, относящихъ къ возрасту, состоянію, полу и составляющихъ эти обычаи, можетъ свести ихъ къ принципамъ и распространить на непредвидѣнные случаи; тогда какъ второй, для котораго всѣ правила замѣняются рутиной, затрудняется всякій разъ, когда ему приходится отступить отъ нея.
Всѣ молодыя французскія дѣвушки воспитываются въ монастыряхъ до замужества. Замѣчено-ли, чтобы онѣ затруднялись усвоить, столь новыя для нихъ, свѣтскія манеры, и можно ли сказать, что парижанки отличаются неловкостью, застѣнчивостью а незнаніемъ обычаевъ свѣта, потому что не вращались въ немъ съ самаго дѣтства? Этотъ предразсудокъ пущенъ въ ходъ самими свѣтскими людьми, которые, не зная ничего важнѣе этой ничтожной науки, ошибочно воображаютъ, что для ея пріобрѣтенія нужно приняться за нее какъ можно раньше.
Правда, не слѣдуетъ также откладывать черезчуръ долго. Тотъ, кто провелъ всю свою молодость вдали отъ большого свѣта, сохраняетъ въ немъ до конца жизни смущенный, принужденный видъ, неумѣнье говорить кстати, неуклюжія и неловкія манеры, отъ которыхъ уже никакая привычка къ свѣту не можетъ его отучить и
