справедливо, вы могли бы обойтись безъ ухаживанія за интендантами, за ихъ помощниками, за судьями, за попами, за могущественными сосѣдями, за мошенниками всякаго рода, всегда готовыми извести васъ, если вы отнесетесь къ нимъ пренебрежительно. Постарайтесь въ особенности оградить себя отъ притѣсненій вельможъ и богачей; помните, что ихъ земли всегда могутъ оказаться смежными съ виноградникомъ Навуѳея. Если на ваше несчастье влиятельный человѣкъ купитъ или построитъ домъ возлѣ вашей хижины, можете ли вы быть увѣрены въ томъ, что онъ не найдетъ средства, подъ тѣмъ или другимъ предлогомъ, завладѣть вашимъ наслѣдіемъ для округленія своихъ имѣній или что ваше имѣніе, быть можетъ, завтра же не будетъ поглощено широкой большой дорогой? Если же вы сохраните достаточно вліянія, чтобы предотвратить всѣ эти непріятности, то вы смѣло могли бы сохранить и ваше богатство, такъ какъ сохранить его было бы не труднѣе. Богатство и вліяніе опираются другъ на друга: одно безъ другого плохо держится.
Я опытнѣе васъ, милый Эмиль; я лучше вижу затруднительность вашего проекта. — Онъ, однако, хорошъ, онъ честенъ, онъ дѣйствительно сдѣлалъ бы васъ счастливымъ: попытаемся осуществить его. Я хочу сдѣлать вамъ предложеніе; посвятимъ два года, которые мы назначили до вашего возвращенія, поискамъ въ Европѣ убѣжища, въ которомъ вы могли бы жить счастливо съ вашей семьей, не подвергаясь перечисленнымъ мною опасностямъ. Если намъ удастся, вы обрѣтете истинное счастье, котораго тщетно ищутъ столько людей, и не пожалѣете о затраченномъ на это времени. Если намъ не удастся, вы исцѣлитесь еще отъ одной химеры; вы утѣшитесь сознаніемъ неизбѣжности зла и подчинитесь закону необходимости.
Не знаю, всѣ ли мои читатели замѣтятъ, куда должны привести: насъ предложенные мною поиски; но знаю, что если по возвращеніи изъ предпринятыхъ съ этой цѣлью путешествій, Эмиль не окажется свѣдущимъ во всемъ, что касается правленія, общественныхъ нравовъ, государственныхъ порядковъ всякаго рода, то это покажетъ, что мы лишены, одинъ ума, другой разсудка. Политическое право еще должно родиться и можно предполагать, что оно не родится никогда. Гроцій, учитель всѣхъ нашихъ ученыхъ по этой части, только ребенокъ и, что всего хуже, ребенокъ недобросовѣстный. Слушая, какъ Гроція возвышаютъ до небесъ, а Гоббса смѣшиваютъ съ грязью, я вижу, какъ ничтожно число людей, читающихъ и понимающихъ этихъ авторовъ. Дѣло въ томъ, что ихъ принципы совершенно сходны, они отличаются только въ выраженіяхъ. Они отличаются также по методу. Гоббсъ опирается на софизмы, а Гроцій на поэтовъ; все остальное у нихъ общее.
Единственный современный авторъ, способный создать эту великую и безполезную науку, былъ знаменитый Монтескье. Но онъ не считалъ нужнымъ трактовать о принципахъ политическаго права, онъ удовольствовался трактатомъ о положительномъ правѣ существующихъ правительству а нѣтъ ничего различнѣе этихъ двухъ изслѣдованій.
Однако же тотъ, кто хочетъ здраво судить о существующихъ правительствахъ, долженъ соединить оба изслѣдованія; чтобы правильно судить о томъ, что есть, нужно знать о томъ, что должно быть. Главное затрудненіе, представляющееся для выясненія этихъ
