видѣ этой рисовки и предложилъ ему ѣхать съ собою во Флоренцію. Джотто принимаетъ предложеніе, пріѣзжаетъ въ столицу Тосканы, прилежно слѣдуетъ урокомъ Чимабуэ и превосходитъ наконецъ своего учителя, котораго живопись, какъ извѣстно сухая и жесткая, была лишена граціозныхъ Формъ, которыхъ Джотто далъ примѣръ и которыя впослѣдствіи были усовершенствованы Рафаэлемъ. Джотто былъ человѣкъ геніальный: онъ ниспровергнулъ старыя манеры живописи, замѣнилъ ихъ произведеніями болѣе обширными и благородными и далъ новую жизнь художеству. Эта похвала имени, весьма мало извѣстному, покажется, можетъ быть, преувеличенною, но такое мнѣніе исчезнетъ, если вы перенесетесь въ то время, когда появился этотъ живописецъ, время полуварварское и достойное сожалѣнія. Джотто старался больше всего брать себѣ образцомъ и руководителемъ природу и, копируя ее, успѣлъ открыть путь, потерянный втеченіи многихъ вѣковъ. Воскресеніе портретной живописи должно было быть слѣдствіемъ такой системы, и дѣйствительно Джотто написалъ нѣсколько портретовъ, между прочими друга своего, знаменитаго Данте. Первыми произведеніями его были Фрески для хоровъ церкви Св. Креста во Флоренціи и запрестольный образъ для нея же. Луврскій Музей владѣетъ его картиною, сдѣланною для Пизанскихъ Францискановъ; предметъ ея — видѣніе Св. Франциска; это лучшее произведеніе Джотта. Вмѣстѣ съ Окканьей и другими художниками, онъ украшалъ Кампо-Санто. Шесть исполненныхъ имъ здѣсь Фресковъ имѣютъ предметомъ страданія Іова. Еще и нынче видна въ соборѣ Св. Петра въ Римѣ мозаика, сдѣланная имъ въ 1298 году; она представляетъ Св. Петра, ходящаго по водамъ: положеніе Апостола представлено очень вѣрно, но Фигурѣ Спасителя недостаетъ важности. Эта мозаика, ресторированная при Павлѣ V, была перерисована и почти совершенно передѣлана Ораціемъ Манетти, при Климентѣ X. Одинъ художникъ выгравировалъ ее въ 1559 году. Исчисленіе всѣхъ живописныхъ произведеній было бы слишкомъ продолжительно; онъ оставлялъ ихъ во всѣхъ городахъ, въ которыхъ бывалъ. Онъ меньше извѣстенъ какъ скульпторъ, но во Флоренціи долгое время хранились его произведенія и по этой части. Въ 1334 году, живописецъ и скульпторъ, Джотто былъ наименованъ Флорентинскимъ архитекторомъ; онъ умеръ во Флоренціи, занимаясь укрѣпленіемъ этого города, и сдѣлалъ въ Санта-Маріи башню, въ 252 фута вышиною, которую Карлъ Пятый дотого находилъ прекрасною, что желалъ бы поставить подъ чахолъ.
Данте посвятилъ своему достойному другу нѣсколько стиховъ въ своей безсмертной Divina Commedia. Петрарка, въ духовномъ завѣщаніи, другу своему отказываетъ Мадонну Джотта, какъ самую драгоцѣнную вещь, которою онъ владѣлъ. Молини и Ланди издали въ гравюрахъ во Флоренціи фрески Кампо-Сантскія.
ДЖУАЛОМЕХИ, Djwalamukhi, городъ въ Индостанѣ, во владѣніяхъ Сейковъ, въ древней провинціи Лагорской, въ двухъ стахъ десяти верстахъ къ сѣверо-востоку отъ Лагора, и тридцати къ востоку отъ Недона (Nadone). Онъ былъ въ весьма цвѣтущемъ состояніи до того времени какъ два раджи разграбили его. Здѣсь есть Индѣйскій храмъ, посвященный богинѣ Парвати и занимающій двадцать Французскихъ квадратныхъ футовъ. Жители увѣряютъ, что вводномъ мѣстѣ этого храма есть углубленіе, изъ котораго постоянно выбрасывается пламя вышиною въ 18 дюймовъ. Въ дождливое время оно становится сильнѣе, и даже является внѣ храма.
ДЖУБАНІЯНЪ, Djoiibaniens, небольшая династія Монгольскихъ эмировъ, которые, вовремя упадка Гулагидовъ (см. это), самовольно управляли Персіею, хотя и не носили царскаго титула. Первый изъ нихъ, эмиръ Джубанъ, предводитель поколѣнія Сулдузъ, былъ правителемъ государства въ малолѣтство Абу-Саидъ-Багадуръ-хана, государя Персидскихъ Монголовъ, который вступилъ на престолъ 12 лѣтъ, послѣ смерти отца своего, Олджайту. Когда Абу-Саидъ достигъ совершеннолѣтія, Джубанъ сдѣлался полководцемъ его войскъ и служилъ ему вѣрно до того времени, какъ непредвидѣнный случай поселилъ между ними раздоры. У Джубана была дочь Багдадъ-хатунъ, которую онъ выдалъ за эмира Гасана. Абу-Саидъ, увидѣвъ ее однажды, влюбился и сталъ просить ее у отца себѣ въ супруги. По Монгольскому обычаю, подданный долженъ тотчасъ развестись со своей женой, если царь захотѣлъ на ней жениться. Но ни Джубанъ ни Гасанъ не желали этой чести, и со всею
