родческим обычаям. Затем, при совместной жизни с инородцами, заимствованные привычки получили еще большее развитие.
Многие точные изыскания свидетельствуют, что подобное объинородчивание происходило уже в XVII и XVIII столетиях. Прежде всего, имело место отатаренье русских и полигамия среди русского населения. «Вообще, как ясачные, крещёные полуобруселые татары, так и смешавшиеся с ними русские,— сообщается в географическом журнале,— долго сплошь и рядом отличались татарскими полигамическими наклонностями, сладострастной чувственностью и непокорностью православно-церковным русским нравам и обычаям». По свидетельству одного документа 1746 года, как русские пленных киргизов крестили, так киргизы русских „обасурманивали“[1]). Как киргизы и калмыки, принимая русскую веру, принимались и за хлебопашество, так иногда беглые солдаты, по свидетельству одного рапорта 1748 года, «принимали киргизскую веру и стада овечьи пасли». При заметной наклонности русского сибирского населения подражать азиатам, иногда сами сибирские начальники находили необходимым или полезным усваивать некоторые азиатские обычаи, например, калмыцкие и вводить их в быт русского населения. Вообще, по примеру киргизов и калмыков и сообразно с местными условиями климата и степей, западносибирское и особенно приалтайское русское население больше сделалось скотоводческим, чем земледельческим, обзавелось, посредством вымена у киргизов и калмыков, большими табунами лошадей и стадами рогатого скота, даже большей частью вело полукочевой образ жизни, постоянно перемещаясь из одного места поселения на другое. В самом земледелии русские усвоили некоторые приемы коренных туземных азиатцев.
Вследствие тех же исторических условий русское население до последнего времени обнаруживает подобные же свойства. И теперь русские, в отношении усвоения ими инородческих обычаев и отступления от национальной культуры, стоят почти в том же положении, как и их предки. Отзывы путешественников, учёных и этнографические отчеты, которые дают нам записки учёного общества, представляют нам картину даже более безотрадную, чем можно было предполагать. Вот, например, свидетельство Кастрена о русском обдорском населении: «Обдорские жители, представляющие разнородную по-
——————
- ↑ Матер. для истор. Сибири, стр. 152.
