буржуазии. В самой церкви создается все более и более растущий слой священников-богословов, который, для сохранения своего господства над массой, готов уступить значительную часть своего прежнего оружия с тем, чтобы заменить его более утонченным оружием. Критика религии, ее догматов и обрядов, критика происхождения самого бога идет очень часто из среды этой либеральной буржуазии. И теперь существует огромная литература, созданная этой либеральной буржуазией, которая разрушает прежнюю стройность религиозных построений.
Но пролетариат не может удержаться на той границе, на которой хочет его удержать эта либеральная критика. Он идет дальше, в своем отрицании он ищет глубже. Он приходит к полному отрицанию религии, как силы, задерживающей его развитие, как силы, затуманивающей сущность общественных отношений, как силы, мешающей пролетарской революции. Пролетариат становится во всех странах, а в особенности в России, все более и более безбожным именно потому, что он сам становится строителем нового государства, где общественные отношения не нуждаются для своего существования в признании, в авторитете церкви, не нуждаются в благословлении свыше, где законы устанавливаются не именем бога, а именем восстающего против всех видов рабства трудящегося человечества—пролетариата. Он разрушает последние остатки «тайны» общественных отношений, за которыми еще кроется религия.
Конечно, капитализм не может легко уступить такое сильное оружие господства, как религия. Капитализм достаточно еще силен для того, чтобы поддерживать многочисленные религиозные организации. И чем утонченнее, чем хитросплетеннее обман, который организуется господствующими классами, тем больше он находит почву, именно, в наиболее либеральных и просвещенных кругах буржуазии. Какие-нибудь «грубые», «языческие» приемы теперь уже не удовлетворяют. Тогда на сцену выплывают новые, всевозможные общины квакеров, баптистов, евангелистов, толстовцев и других, которые пользуются величайшими симпатиями образованной западно-европейской и американской буржуазии. Симпатии были бы, конечно, ничем, если бы они не сопровождались организацией
