это священная вещь». Я не зналъ что и отвѣчать, но меня выручилъ стоявшій подлѣ меня пріятель графа, Г., сказавъ, что я не виноватъ, но что меня танцующій сшибъ-было съ ногъ. [1] — Недождавшись ужина, мы съ братомъ отправились домой; но когда усѣлись ужинать, графъ замѣтилъ наше отсутствіе и спросилъ Клейнмихеля: «Петръ Андреевичъ, а гдѣ же братцы твоей супруги?» Онъ отвѣчалъ, что одному изъ нихъ сдѣлалось дурно и поэтому они уѣхали. «Скажи-ка ты имъ, чтобы они въ понедѣльникъ приѣхали ко мнѣ обѣдать».
На другой день, когда я пришелъ къ Клейнмихелю, онъ меня сильно журилъ за мои продѣлки, а когда сказалъ мнѣ, что я приглашенъ на обѣдъ къ графу, я ему отвѣчалъ, что я приду, но принесу съ собою деревянную ложку, такъ какъ нижнимъ чинамъ серебряныхъ ложекъ не полагается. — «Отъ тебя всего можно ожидать, а потому лучше не приходи, а я скажу, что ты дежурный»....
- ↑ Когда во время попури танцовали мазурку, то г-жа Е. выбрала генералъ-адъютанта Д., и онъ, къ удовольствію графа, сдѣлалъ съ нею два тура. Н. Т.
это священная вещь». Я не знал, что и отвечать, но меня выручил стоявший подле меня приятель графа, Г., сказав, что я не виноват, но что меня танцующий сшиб было с ног.[1] — Не дождавшись ужина, мы с братом отправились домой; но когда уселись ужинать, граф заметил наше отсутствие и спросил Клейнмихеля: «Петр Андреевич, а где же братцы твоей супруги?». Он отвечал, что одному из них сделалось дурно и поэтому они уехали. «Скажи-ка ты им, чтобы они в понедельник приехали ко мне обедать».
На другой день, когда я пришел к Клейнмихелю, он меня сильно журил за мои проделки, а когда сказал мне, что я приглашен на обед к графу, я ему отвечал, что я приду, но принесу с собою деревянную ложку, так как нижним чинам серебряных ложек не полагается. — «От тебя всего можно ожидать, а потому лучше не приходи, а я скажу, что ты дежурный»…
1815 года іюня 14 дня, послѣ обѣда въ 6 часовъ, камеръ-юнкеръ Дивовъ привезъ меня въ ложу вольныхъ каменьщиковъ. Я былъ введенъ въ покой, гдѣ дожидался болѣе часа, пока кончился обрядъ принятія другого профана Г. М. князя Одоевскаго и вошелъ ко мнѣ человѣкъ, одѣтый просто во фракъ. Онъ завязалъ мнѣ глаза и повелъ чрезъ большой рядъ покоевъ; но вдругъ остановился. Я услышалъ громъ запоровъ, заскрипѣли двери и мы переступили черезъ порогъ. Провожатый посадилъ
- ↑ Когда во время попурри танцевали мазурку, то г-жа Е. выбрала генерал-адъютанта Д., и он, к удовольствию графа, сделал с нею два тура. Н. Т.
- ↑ Печатаемая подъ этимъ заглавіемъ статья сохранилась въ бумагахъ, оставшихся послѣ А. П. Степанова, даровитаго автора «Постоялого двора», «Поѣздка въ Маймачинъ, Енисейской губерніи», и пр., о которомъ предоставляемъ себѣ впослѣдствіи поговорить подробнѣе. Рукопись сообщена намъ сыномъ А. П.‚ генералъ-лейтенантомъ Петромъ Александровичемъ Степановымъ.Ред.
1815 года июня 14 дня, после обеда в 6 часов, камер-юнкер Дивов привез меня в ложу вольных каменщиков. Я был введен в покой, где дожидался более часа, пока кончился обряд принятия другого профана Г. М. князя Одоевского и вошел ко мне человек, одетый просто во фрак. Он завязал мне глаза и повел чрез большой ряд покоев, но вдруг остановился. Я услышал гром запоров, заскрипели двери, и мы переступили через порог. Провожатый посадил
- ↑ Печатаемая под этим заглавием статья сохранилась в бумагах, оставшихся после А. П. Степанова, даровитого автора «Постоялого двора», «Поездка в Маймачин, Енисейской губернии», и пр., о котором предоставляем себе впоследствии поговорить подробнее. Рукопись сообщена нам сыном А. П.‚ генерал-лейтенантом Петром Александровичем Степановым. Ред.
