короля, для возстановленія или водворенія стариннаго порядка вещей, мне кажется возможнымъ.
Оно должно быть сопровождено провозглашениемъ отъ самого короля, объявляющаго, что во время мартовскихъ событій, король не могъ безъ ужаса видѣть проливающуюся кровь своихъ подданныхъ въ этой братоубійственной борьбѣ; что, желая, во что-бы то ни стало, прекратить эту борьбу, онъ уступилъ мольбамъ, выраженнымъ ему во имя народа, пожаловавъ странѣ желаемыя ею учрежденія; что, впрочемъ, онъ заранѣе былъ убѣжденъ въ томъ, что неодобренія не замедлятъ выразиться со стороны большинства народа, какъ вещь противорѣчащая духу народныхъ преданій, воспоминаніямъ о монархіи и къ тому-же въ совершенной противоположности съ интересами страны. Что убѣжденіе это овладѣло теперь всѣми благонамѣренными сословіями, что почти ежедневныя неистовства самой презрѣнной берлинской черни, не знавшей болѣе никакихъ границъ, угрожали и жизнямъ и собственностямъ. Что съ этой минуты, король полагаетъ, что наступило время прекратить такой порядокъ вещей, нетерпимаго и несовмѣстнаго съ честью Прусси и что, опираясь на непоколебимую вѣрность своего войска, прошедшаго черезъ цѣлую эпоху всевозможныхъ испытаній невредимымъ и непорочнымъ, — онъ объявляетъ все случившееся съ февраля 1847 года, отстраненнымъ и несуществующимъ; преж-
