гательства съ истиннаго пути совратить не могли. Мы желали также отступленія отъ оскорбительнаго достоинству нашему притязанія принудить насъ къ запрещенію неутральной торговли, для самаго существованія имперіи нашей необходимой.
Въ взаимность наклонности Французскаго императора на столь умѣренныя наши требованія, для него никакой утраты не заключающія, мы предлагали, по предварительномъ оныхъ пріятію, сдѣлать нѣкоторыя измѣненія въ тарифѣ нашемъ для французской промышленности вообще, и особенно для винъ выгоднѣйшія, и изъявили при томъ расположеніе наше устроить, посредствомъ замѣны сколько возможно ограниченной, дѣло Герцогства Ольденбургскаго и нашу и по оному протестацію нарочнымъ актомъ уничтожить.
Чѣмъ же отвѣтствовалъ Французскій императоръ на таковое безпримѣрное съ нашей стороны снисхожденіе? Армія его подвинулась къ Вислѣ, и симъ движеніемъ принудила насъ оставить столицу нашу для обозрѣнія войскъ, къ оборонѣ нашей приготовленныхъ, и для наблюденія надъ арміею, всечасно къ нашимъ границамъ приближающагося.
Всѣ усилія посла нашего къ предупрежденію разрыва остались тщетны: французское министерство, проводя его льстивыми обѣщаніями отъ одного дня къ другому, оставило предложенія его безъ всякаго положительнаго отвѣта, и министръ иностранныхъ дѣлъ удалился изъ Парижа вслѣдъ за императоромъ Наполеономъ, чѣмъ и принудилъ посла нашего объявить ему, что хотя велѣнія наши и не полагали конца его во Франціи пребыванію, самыя обстоятельства однакоже предписывали ему требованіе его пашпортовъ, поелику присутствіе его въ Парижѣ содѣлывалось совершенно безполезнымъ.
Получивъ донесеніе о всѣхъ сихъ произшествіяхъ, мы еще никакого наступательнаго движенія себѣ не позволяли и не отчаявались въ сохраненіи мира. Непостижимо казалось непричастному злоумышленности духу нашему, чтобы Французской императоръ, въ слезахъ и стенаніяхъ столь многихъ народовъ обвиняемый, рѣшился еще разъ попрать всякое уваженіе къ суду Божіему, къ мнѣнію Европы и цѣлаго міра, къ собственнымъ выгодамъ своей имперіи, и въ заплату за неслыханную умѣренность напасть на государство, ничѣмъ его не оскорбившее.
Мы еще не преставали надѣяться, что рука его упадетъ при таковыхъ страшныхъ помышленіяхъ, когда онъ ворвался въ предѣлы Имперіи нашей съ военною силою.
Народъ, который въ младенчествѣ своемъ сотрясъ иго Азіатскихъ побѣдоносцевъ, отъ коихъ имени вся Европа трепетала; народъ, ко-
