законѣ Божіи, а тѣмъ меньше еще о узаконеніяхъ страны, въ которой живетъ. Имѣя себя единаго въ виду, может ли онъ быть сострадателенъ къ ближнему и сохранить нужную связь родства и дружбы. А какъ государя щитаетъ источникомъ, отъ коего можетъ получить такія награжденія, которыя могутъ дать ему способы исполнить свое сладострастіе, то привязывается къ нему, но не съ тою вѣрностію, каковую бы долженъ подданный къ самодержцу своему имѣть, но съ тѣмъ стремленіемъ, къ чему ведетъ его страсть, то-есть, чтобы угождать во всемъ государю, льстить его страстямъ и подвигнуть его награждать его. А таковыя расположенія не рождаютъ твердости; ибо можетъ ли тотъ быть твердъ, который всегда трепещетъ недостигнуть до своего предмету, и котораго твердость явнымъ образомъ отъ онаго удаляетъ. Юлій Цесарь, толь искусный въ познаніи сердецъ человѣческихъ, яко искусенъ въ военных и политическихъ дѣлахъ, который умѣлъ побѣждать вооруженныхъ противу его враговъ и побѣжденныхъ сердца къ себѣ обращать, не иное что ко утвержденію своея похищенныя власти употребилъ, какъ большія награжденія, дабы введши чрезъ сіе сластолюбіе, къ нему, якобы ко источнику раздаяній, болѣе людей привязались, не токмо всѣмъ своимъ поступкомъ изъявлялъ такія свои мысли, но и самыми словами единожды ихъ изъяснилъ. Случилось, что ему доносили нѣчто на Антонія и на Долабелу, якобы онъ ихъ долженъ опасаться, отвѣчалъ, что онъ сихъ, въ широкихъ и покойныхъ одеждахъ ходящихъ людей, любящихъ свои удовольствія и роскошъ, никогда страшиться причины имѣть не можетъ. «Но сіи люди, продолжалъ онъ, которые о великолѣпности, ни о спокойствіи одеждъ радятъ, сіи, иже роскошъ презираютъ, и малое почти за излишнее считаютъ, каковы суть Брутусъ и Кассій, ему опасны, въ разсужденіи намѣреній его лишить вольности римской народъ». Не ошибся онъ въ семъ; ибо подлинно сіи его тридцати тремя ударами издыхающей римской вольности пожертвовали. И тако самый сей примѣръ и доказуетъ намъ, что не въ роскоши и сластолюбіи издыхающая римская вольность обрѣла сѣбе защищеніе, но въ строгости нравовъ и въ умѣренности.
Отложа всѣ суровости, слѣдствія непросвѣщенія и скитающейся жизни дикихъ народовъ, разсмотримъ ихъ внутреннія и
