трудъ я самъ предложилъ безкорыстно, то я никакъ не полагалъ, что кромѣ того, мнѣ придется еще употребить значительныя издержки на писцовъ, бумагу, почтовые расходы изъ моего ограниченнаго кармана и что эти издержки казалось бы справедливымъ отнести на карманъ князя Кочубея, потому, во-первыхъ, что онъ былъ главнымъ двигателемъ дѣла, во-вторыхъ, потому, что его романическія шалости положили этому дѣлу такой внезапный конецъ, и въ-третьихъ, что̀ самое главное, что онъ въ милліонъ разъ богаче меня, и эти издержки, чувствительныя для меня, для него рѣшительно ничего не значатъ. Остановившись на такихъ соображеніяхъ и зная по многимъ опытамъ, что всякая излишняя утонченность съ княземъ Кочубеемъ, особенно по денежнымъ дѣламъ, совершенно безплодна, я въ письмѣ моемъ къ нему, которымъ передавалъ заключеніе этого дѣла, послѣдовавшее въ его уже отсутствіе, сдѣлалъ ясный намекъ и объ издержкахъ.
Вотъ письмо, отъ 10-го апрѣля 1853 года, которое я получилъ отъ него:
«М. Г. В. А. Много виноватъ предъ вами за поздній отвѣтъ на письмо ваше, въ которомъ вы выражаете справедливое ваше мнѣніе о вознагражденіи издержекъ, употребленныхъ по проекту Южной желѣзной дороги, такимъ слабымъ успѣхомъ увѣнчавшемуся. Будьте убѣждены, что я готовъ вознаградить ихъ, но въ настоящую минуту не имѣю къ тому средствъ и потому покорнѣйше и убѣдительнѣйше васъ прошу вооружиться терпѣніемъ и дождаться моего возвращенія въ столицу Русскаго царства. Возвращеніе это, хотя еще неопредѣлительно, но правдоподобно и, вѣроятно, послѣдуетъ въ скоромъ времени, и ваши желанія могутъ его ускорить и осчастливить (?). Итакъ, почтеннѣйшій Василій Антоновичъ, потрудитесь отложить разговоры наши по нашему дѣлу до перваго свиданія и пока примите увѣреніе въ отличномъ моемъ почтеніи».
Для людей опытныхъ и проницательныхъ письмо это можетъ служить выраженіемъ человѣка. Онъ, Кочубей, не имѣетъ средствъ выслать или приказать своей петербургской конторѣ выплатить 200, 300 руб.? Какъ бы то ни было, чрезъ нѣкоторое время, кажется, чрезъ годъ, князь Сергѣй Кочубей появляется въ Петербургѣ, встрѣчается со мною самымъ привѣтливымъ образомъ и постоянно спрашиваетъ: «что не зайдете ко мнѣ». Я любезно бла-
