сочайшаго приказа объ этомъ еще не послѣдовало. Кожухову, о которомъ я выше говорилъ, приказано было составить всеподдданнѣйшій докладъ по этому предмету.
Какъ ни лестно было для меня такое предназначеніе, однаокже, я тотчасъ сообразилъ, что оно можетъ повесть и къ гибельнымъ для меня послѣдствіямъ. Если государь, думалъ я, читая докладъ графа, остановится на моемъ имени и, возжелавъ до конца остаться упорнымъ въ своемъ заблужденіи, вычеркнетъ меня изъ состава коммиссіи, тогда можетъ не состояться и мое назначеніе чиновникомъ порученій, ибо, по тѣмъ же самымъ вліяніямъ, Его Величество исключитъ меня и изъ Высочайшаго приказа. Моментъ былъ важный, и опасность предстояла громаднѣйшихъ размѣровъ. Я рѣшился тотчасъ передать всѣ мои соображенія и опасенія доброму и благородному Прянишникову и просилъ его участія. Онъ зналъ всю предъидущую исторію и, какъ человѣкъ сердечный, истинно сочувствовалъ несчастію, мною не заслуженному. Понятно, что и въ этотъ моментъ онъ ни минуты не задумался стать на мою защиту. Для того, чтобы сильнѣе вооружить его въ предстоящей борьбѣ, я показалъ ему всѣ тѣ письма герцога Лейхтенбергскаго, графа Орлова, князя Одовевскаго и пр., о которыхъ я говорилъ выше и въ которыхъ личность моя выставлялась самымъ выгоднымъ для меня образомъ. — «Прекрасно», — сказалъ Прянишниковъ, — «дайте мнѣ эти письма. Я пошлю ихъ графу и напишу ему слѣдующее: «При завтрашнемъ докладѣ вашего сіятельства, государь, по всей вѣроятности, обратитъ вниманіе на имя господина Инсарскаго. Если бы Его Величество самъ не остановился на немъ, то не угодно ли вашему сіятельству обратить на господина Инсарскаго Высочайшее вниманіе, исторія гибельнаго для него недоумѣнія вашему сіятельству вполнѣ извѣстна. Вотъ уже годъ, какъ онъ служитъ съ нами. Ваше сіятельство лично убѣдился въ его способностяхъ, какъ чиновника, и въ его достоинствахъ, какъ человѣка. Ваше сіятельство, безъ сомнѣнія, признаете справедливымъ исправить предъ лицемъ государя испорченное его положеніе и дать для государственной службы отличнаго дѣятеля. Прилагаю письма и т. п.» «Я вполнѣ убѣжденъ», — прибавилъ Прянишниковъ, — «что нашъ добрый и благородный графъ не затруднится высказать государю
