Ямболь, не обширный, но красивый гордокъ, лежитъ на большой дорогѣ, на высокомъ мѣстѣ. Торговля ничтожная, и кромѣ болгаръ никого не было. Квартира у меня была и выгодна и хороша. Мяснаго было достаточно, зато болѣе ничего, а въ нѣкоторыхъ продовольственныхъ предметахъ мы терпѣли крайность. За фунтъ крупчатой муки платили рубль и болѣе полтора рубля, за фунтъ картофелю 50—80 коп. и даже рубль асс., а фунтъ чаю доходилъ до 80 руб. асс. Я продалъ 5 ф. чаю, половину моего запаса, за 25 червонцевъ.
Зиму провели мы спокойно, но скучно и единообразно. Чтеніе кое-какихъ книгъ и писаніе замѣтокъ составляли мои главныя занятія, а длинные зимніе вечера убивались за картами. Постоянная игра моя была бостонъ на 4 руки съ кадилями по 10 к. сре. Партнерами были то Басссардинъ, то Аристовъ, то Антоновъ; всѣ трое артиллеристы. Игралось довольно счастливо, и въ зиму я остался съ плюсомъ около 300 р. сер.
Въ мартѣ пріѣхалъ навѣстить меня мой пріятель Таиръ и подтвердилъ извѣстіе, сообщенное мнѣ около этого времени, моимъ знакомцемъ армяниномъ въ писмѣ изъ Адріанополя, т. е. что Гедіэ вышла замужъ за родственника Таира, что мужъ ея хотя и пожилой, но человѣкъ не бѣдный, промышленный и проч. Онъ сообщилъ мнѣ мого подробностей по сему предмету, интересныхъ собственно для меня. Погостивъ у меня болѣе недѣли, этотъ рѣдкій человѣкъ распорядился со мною на вѣки. Признаюсь, я разставался съ нимъ со слезами. Да и можно ли было не любить все душой человѣка, который жертвовалъ для меня честію своего имени и, что еще болѣе, собственною любовію. По истинѣ, въ грубой корѣ этого турка были высокія чувства благородной души. Гдѣ бы ты ни былъ теперь, въ этомъ, или въ другомъ мірѣ, прими сердечный вздохъ мой, данъ нелицемѣрно признательной души…
Въ концѣ апрѣля 1830 года, 7-й пѣхотный корпусъ пришелъ въ Варну. 19-я пѣхотная дивизія, коей князь Горчаковъ въ это время назначенъ былъ начальникомъ, переименова въ 18-ю, поступила въ 6-й корпусъ, подъ начальство генерал Рота и осталась въ Варнѣ съ прочими войсками, а бывшая 18-я дивизія ушла въ Россію. Для взрыва кр. Варны, по трактату, оставались войска наши по октябрь.
Небольшой двухъ-этажный домъ одного богатаго армянина оданъ былъ весь въ мое распоряженіе. Хозяинъ этого дома, по фамиліи Апель, жилъ въ Варнѣ по своимъ коммерческимъ дѣламъ, а семейство его находилось въ Константинополѣ. Чтенше и письмо и здѣсь были моимъ привычнымъ занятіемъ. Сверхъ того я изрѣдка упражнялся въ изученіи турецкаго языка.
Прекрасной наружости юноша, сынъ знатнаго константинпольскаго турка, по непреоборимой страсти къ военному дѣлу пріѣхалъ въ Варну съ единственою цѣлію насмотрѣться на наши ученія, разводы
