скаясь, на всѣхъ парахъ внизъ по рукаву, нанести ударъ миною тому судну, которое будетъ избрано для этой цѣли.
Первымъ долженъ былъ идти гвардейскаго экипажа лейтенантъ Дубасовъ, съ маіоромъ Муржеско и четырнадцатью матросами. Въ носовой и кормовой частяхъ его катера были уже заранѣе приготовлены длинные шесты въ 22 фута, съ укрѣпленными на выдающемся концѣ ихъ минами, заряженными каждая двумя пудами пороха. Подобныя же приспособленія имѣлись и на всѣхъ остальныхъ шлюпкахъ. За Дубасовымъ долженъ былъ слѣдовать лейтенантъ Шестаковъ[1] на шлюпкѣ «Ксенія»[2], съ охотникомъ лейтенантомъ Петровымъ и девятью матросами; за Шестаковымъ мичманъ Персинъ и восемь матросовъ на «Джигитѣ», а за нимъ шлюпка «Царевна»[3], съ мичманомъ Балемъ и девятью матросами[4].
Если бы первый ударъ миной у лейтенанта Дубасова былъ неудаченъ, то второй, по условному сигналу, долженъ былъ наносить лейтенантъ Шестаковъ; въ случаѣ же неуспѣха и этого удара, третій даетъ мичманъ Персинъ, а потомъ мичманъ Баль; передовыя же шлюпки въ это время уже успѣли бы описать на водѣ кругъ и такимъ образомъ явиться готовыми для новыхъ ударовъ, если бы то потребовалось. Въ случаѣ несчастія съ которымъ либо изъ катеровъ, остальные должны были тотчасъ же оказать ему возможную помощь и быть въ полной готовности принять на свой бортъ людей съ утопающей лодки; съ этою цѣлью къ «Цесаревичу» былъ назначенъ катеръ «Царевна», а къ шлюпкѣ «Ксенія» — «Джигитъ», и обратно. Оставалось только отвалиться и плыть съ Божіею помощью. Но… останавливалъ одинъ маленькій, вполнѣ впрочемъ извинительный, предразсудокъ, отъ котораго, какъ извѣстно, не свободны бываютъ въ иную минуту самые развитые и отважные люди.
Было тринадцатое число, и притомъ пятница: день тяжелый, да и число-то нехорошее. Матросамъ нашимъ не хотѣлось «на такое дѣло» выходить «подъ нелегкую руку», и
