что пятая атака могла быть отбита, то доказательство тому подполковникъ Мосцевой, который могъ же удержаться въ правомъ редутѣ, даже со скудными горстями сборныхъ командъ, отразивъ отчаянный натискъ противника; надо было только поддержать Горталова въ лѣвомъ редутѣ и тогда, быть можетъ, еще 31-го августа Плевна была бы наша. Говорятъ, — не знаю, на сколько справедливо — будто у Скобелева съ горечью и со слезами на глазахъ вырвались слова: «Наполеонъ великій былъ признателенъ своимъ маршаламъ, если они въ бою выигрывали ему полчаса времени для одержанія побѣды: я выигралъ цѣлыя сутки и меня не поддержали».
«Зачѣмъ не поддержали»… Конечно, это жаль и досадно, но… если бы возможно было знать заранѣе, что Османъ дѣлаетъ дѣйствительно послѣднюю попытку, что его обозы уже у Вида! Тогда, безъ сомнѣнія, не поддержать Скобелева, было бы не только оплошно, но и преступно. Къ сожалѣнію, войска 4-го корпуса оказались на столько обезсиленными вчерашнимъ штурмомъ, что батальоны штурмовавшихъ частей очутились въ четырехсотенномъ составѣ, а мы къ тому же опасались вылазки на нашъ радишевскій фронтъ, гдѣ корпусная артиллерія оставалась подъ весьма ограниченнымъ прикрытіемъ. Генералъ Крыловъ сдѣлалъ все что́ могъ, пославъ къ Скобелеву шуйцевъ, на свой страхъ и даже вопреки прямому приказанію. Безъ обладанія Кришинскимъ редутомъ, всякая дальнѣйшая помощь Скобелеву представлялась только напрасною тратою людей, и вотъ почему было рѣшено удержать редутъ Гривицкій и покинуть малые редуты.
Послѣ третьей неудачи, конечно, не оставалось ничего болѣе, какъ обложить Плевну и довести Османа хотя медленнымъ, но вѣрнымъ путемъ до неизбѣжной сдачи. Но въ военной средѣ существуетъ отчасти мнѣніе, что для успѣшнаго развитія нашихъ военныхъ операцій вовсе не настояло безусловной необходимости атаковать Плевну не только въ третій, а даже и во второй разъ, 18-го іюля. Полагаютъ, что это была излишняя роскошь въ тратѣ силъ, неоправдываемая необходимостію, а ради одного только удовлетворенія чувству военнаго самолюбія (point d'honneur).
