нихъ противника штыками, но и захватила три турецкія пушки.
Съ отбитіемъ траншей успѣхъ сраженія склонился на нашу сторону. Турки заколыхались и, поддерживая перестрѣлку, отбѣжали на разстояніе ближняго ружейнаго выстрѣла, откуда открыли частый огонь по нашимъ ложементамъ. Тутъ завязался ожесточенный стрѣлковый бой, которому вторила артиллерійская канонада. Наши орудія стрѣляли изъ-за окоповъ, а турецкія съ высоты мостовыхъ укрѣпленій и съ опонецкихъ редутовъ. Гранаты противника рвались среди нашихъ войскъ, и такимъ образомъ ружейная и артиллерійская пальба безъ умолку гремѣла по всей линіи войскъ нашихъ и турецкихъ. Въ это время подъ Османомъ-пашею была убита его рыжая лошадь и самъ онъ раненъ пулею въ лѣвую икру, на вылетъ. Преувеличенная молвою вѣсть о ранѣ и (благодаря паденію коня) даже о смерти Османа быстро пронеслась по рядамъ его арміи. И вотъ что́ значитъ подобная случайность тамъ, гдѣ все дѣло держится не на собственныхъ нравственно-боевыхъ качествахъ войска, а единственно лишь на волоскѣ личности и авторитета самого главнокомандующаго! Тѣ же самые батальоны, которые полчаса назадъ съ такою отчаянною рѣшимостію лѣзли на наши окопы и послѣ отбитаго штурма все еще осыпали насъ огнемъ съ совершенно открытаго поля — теперь, чуть лишь разнеслась между ними роковая вѣсть, шарахнулись назадъ, къ Виду, въ самомъ крайнемъ безпорядкѣ. Наши гренадеры, съ барабаннымъ боемъ, тотчасъ же по всей линіи перешли въ общее наступленіе. Турки съ каждой мипутой разстраивались все болѣе и болѣе, такъ что въ полдень вся плевненская армія бѣжала уже въ разбродъ отовсюду, сплошь заполнивъ собою всераздольное пространство открытаго и широкаго поля. Представьте себѣ нещадно разоренную муравьиную кучу, изъ которой миріады ея обитателей поползли вдругъ въ одномъ направленіи, обгоняя, переползая одинъ черезъ другаго и опрокидывая другъ друга, — вотъ только съ чѣмъ можно сравнить это единственное въ своемъ родѣ бѣгство. Люди, казавшіеся издали сѣрыми и синими точками, именно какъ муравьи двигались по равнинѣ и сплошными темными массами толпились у обоихъ мостовъ на Видѣ, а въ это время наши гранаты
