В ночной полумглѣ, въ атмосферѣ
Какихъ-то неясныхъ духовъ,
Смотрѣлъ я на синій альковъ,
Мечталъ о лѣсахъ криптомерій.
И вотъ я лежу въ полуснѣ
На мху первобытнаго парка,
И ты, молодая дикарка,
Любовно прижалась ко мнѣ.
Измученъ недавней охотой
Ласкать я тебя не могу,
Но все же съ тобою на мху
Такъ сладко забыться дремотой.
Но чу! что за шелестъ ліанъ?
Опять вауваевъ проказа?
Нѣтъ, нѣтъ! два блестящіе глаза…
Подруга! мой лукъ! мой колчанъ!
Встревоженный шопотъ: «Валерій,
Ты бредишь. Скажи: что съ тобой?
Мнѣ страшно». Альковъ голубой
Смѣняетъ листву криптомерій.
В ночной полумгле, в атмосфере
Каких-то неясных духов,
Смотрел я на синий альков,
Мечтал о лесах криптомерий.
И вот я лежу в полусне
На мху первобытного парка,
И ты, молодая дикарка,
Любовно прижалась ко мне.
Измучен недавней охотой
Ласкать я тебя не могу,
Но все же с тобою на мху
Так сладко забыться дремотой.
Но чу! что за шелест лиан?
Опять вауваев проказа?
Нет, нет! два блестящие глаза…
Подруга! мой лук! мой колчан!
Встревоженный шепот: «Валерий,
Ты бредишь. Скажи: что с тобой?
Мне страшно». Альков голубой
Сменяет листву криптомерий.
