Чтобъ снова Ночь не завладѣла царствомъ,
Которое принадлежало ей,
И съ помощью подвластнаго ей мрака
Въ природѣ всей не загубила жизни.
Огонь тѣхъ звѣздъ даетъ не только свѣтъ,
Но и тепло, которое питаетъ
Зародыши, земли произведенья,
Дабы они уже готовы были
Для воспріятья солнечныхъ лучей,
Дающихъ имъ красу и совершенство.
Хотя въ ночи никто не видитъ звѣздъ,
Но все-жь онѣ сіяютъ не напрасно:
И, если-бы насъ не было совсѣмъ,
То и тогда-бъ, конечно, не осталось
Безъ зрителей небесное убранство,
И Божіе величье — безъ хвалы.
Покуда сномъ покоимся, покуда
Мы бодрствуемъ, на землю къ намъ нисходятъ
Безплотныхъ силъ безчисленные сонмы,
Которые всечасно славятъ Бога.
Какъ часто къ намъ съ холмовъ и изъ дубравъ
Небесные несутся голоса,
И ангелы, когда стоятъ на стражѣ
Иль свой обходъ полночный совершаютъ,
Чаруютъ насъ божественной игрой,
И звуки арфъ и пѣснопѣній дивныхъ
Возносятся чудесно къ Небесамъ,
А имъ вослѣдъ несутся помышленья.
Такъ межъ собой бесѣдуя, идутъ
Они къ своей благословенной кущѣ:
Устраивая Рай для ихъ блаженства,
Божественный Садовникъ указалъ,
Гдѣ слѣдуетъ поставить эту кущу.
Былъ сводъ ея изъ листьевъ ароматныхъ,
Которые переплетались съ лавромъ
И миртами. Зеленою стѣной
Кругомъ кусты аканта поднимались,
А въ зелени густой, уподобляясь
Мозаикѣ цвѣточной, красовались
Головки розъ, ириса и жасминовъ,
И крокусы, фіалки, гіацинты
Раскинулись узорчатымъ ковромъ,
Затмивъ собой каменьевъ яркій блескъ.
Исполнены благоговѣнья къ людямъ,
Переступить не смѣли здѣсь порога
Ни звѣрь, ни гадъ. Подобнаго пріюта
Тѣнистаго и мирнаго не знали
Сильванъ и Панъ — измышленные боги.
Впервые здѣсь душистою травой
И вязью изъ цвѣтовъ убрала Ева
Свой брачный одръ, и ангельскіе клиры
Воспѣли гимнъ вѣнчальный въ небесахъ
Въ тотъ день, когда, благословившій бракъ,
Привелъ ее къ супругу Ангелъ Божій.
Въ нагой красѣ, безъ всякихъ украшеній
Она была прекраснѣе Пандоры,
Осыпанной дарами и принесшей
Несчастіе для сына Уафета,
Къ которому привелъ ее Гермесъ.
Плѣнивъ его посредствомъ дивныхъ чаръ,
Она тому жестоко отомстила,
Кѣмъ былъ огонь похищенъ у Зевеса.
Придя къ шатру, Адамъ остановился
Съ подругою и подъ открытымъ Небомъ
Оии къ Творцу молитву вознесли,
Создавшему и воздухъ съ небесами,
И шаръ луны сіяющій, и землю
Съ созвѣздьями:
— Творецъ нашъ Всемогущій!
Ты ночь создалъ и миновавшій день;
Его въ трудахъ, указанныхъ Тобою,
Мы провели, другъ другу помогая,
Счастливые взаимною любовью,
Въ которой намъ вѣнецъ благополучья
Ты даровалъ. Ты насадилъ для насъ
Обширный садъ, и не съ кѣмъ раздѣлить намъ
Твоихъ щедротъ, но обѣщаешь
Ты Отъ насъ двоихъ произвести потомство,
Которое всю землю населитъ
И милости Твои прославитъ съ нами,
Возставъ отъ сна и отходя ко сну.
Такъ, помолясь благоговѣйно Богу,
Взошли они во внутренность жилища
Укромнаго и рядомъ возлегли
На брачный одръ, гдѣ, думается мнѣ,
Въ тиши ночной отъ прелестей супруги
Не отвращалъ очей своихъ Адамъ,
И, въ свой чередъ, она отъ исполненья
Таинственныхъ и сладостныхъ законовъ
Супружеской любви не уклонялась.
Надѣвшіе личину чистоты
И святости, одни лишь лицемѣры
Нечистымъ все дерзаютъ называть,
Что Господомъ самимъ освящено
И что инымъ вмѣняется въ законъ,
Дозволено-же всѣмъ безъ исключенья.
Хвала святой супружеской любви!
Тебѣ — законъ таинственный природы,
Священнѣйшій источникъ бытія,
Единственная собственность въ Раю,
Гдѣ общимъ все считалось достояньемъ.
Ты отъ людей ту похоть отгоняешь,
Которая приличествуетъ тварямъ,
Черезъ тебя мы знаемъ узы крови —
Священныя, скрѣпленныя тобой,
Великія слова: отецъ и сынъ.
Въ супружествѣ — всѣхъ радостей источникъ.
И на одрѣ его благословенномъ
Покоились святые патріархи.
Лишь для тебя, о, непорочный Бракъ,
Стрѣлою золотой вооружилась
Сама Любовь и, факелъ засвѣтивъ,
Повѣяла пурпурными крылами.
Въ тебѣ одномъ — Любви великой царство
И радостей, которыхъ не дадутъ
Притворныя улыбки жрицъ порока,
Продажные восторги безъ любви!
Ихъ не найти въ случайныхъ увлеченьяхъ,
Въ безуміи веселыхъ маскарадовъ
И въ пиршествахъ, и въ звукахъ серенадъ,
Что юноша влюбленный распѣваетъ
Красавицѣ надменной, отъ которой
Онъ долженъ-бы съ презрѣніемъ уйти.
И, вотъ, они, подъ пѣсню соловья,
Забылись сномъ въ объятіяхъ другъ друга;
Съ цвѣточнаго-же свода ниспадали,
Межъ тѣмъ, на нихъ душистые цвѣты.
Чтоб снова Ночь не завладела царством,
Которое принадлежало ей,
И с помощью подвластного ей мрака
В природе всей не загубила жизни.
Огонь тех звезд дает не только свет,
Но и тепло, которое питает
Зародыши, земли произведенья,
Дабы они уже готовы были
Для восприятья солнечных лучей,
Дающих им красу и совершенство.
Хотя в ночи никто не видит звезд,
Но все ж они сияют не напрасно:
И, если бы нас не было совсем,
То и тогда б, конечно, не осталось
Без зрителей небесное убранство,
И Божие величье — без хвалы.
Покуда сном покоимся, покуда
Мы бодрствуем, на землю к нам нисходят
Бесплотных сил бесчисленные сонмы,
Которые всечасно славят Бога.
Как часто к нам с холмов и из дубрав
Небесные несутся голоса,
И ангелы, когда стоят на страже
Иль свой обход полночный совершают,
Чаруют нас божественной игрой,
И звуки арф и песнопений дивных
Возносятся чудесно к Небесам,
А им вослед несутся помышленья.
Так меж собой беседуя, идут
Они к своей благословенной куще:
Устраивая Рай для их блаженства,
Божественный Садовник указал,
Где следует поставить эту кущу.
Был свод её из листьев ароматных,
Которые переплетались с лавром
И миртами. Зеленою стеной
Кругом кусты аканта поднимались,
А в зелени густой, уподобляясь
Мозаике цветочной, красовались
Головки роз, ириса и жасминов,
И крокусы, фиалки, гиацинты
Раскинулись узорчатым ковром,
Затмив собой каменьев яркий блеск.
Исполнены благоговенья к людям,
Переступить не смели здесь порога
Ни зверь, ни гад. Подобного приюта
Тенистого и мирного не знали
Сильван и Пан — измышленные боги.
Впервые здесь душистою травой
И вязью из цветов убрала Ева
Свой брачный одр, и ангельские клиры
Воспели гимн венчальный в небесах
В тот день, когда, благословивший брак,
Привел ее к супругу Ангел Божий.
В нагой красе, без всяких украшений
Она была прекраснее Пандоры,
Осыпанной дарами и принесшей
Несчастье для сына Уафета,
К которому привел ее Гермес.
Пленив его посредством дивных чар,
Она тому жестоко отомстила,
Кем был огонь похищен у Зевеса.
Придя к шатру, Адам остановился
С подругою и под открытым Небом
Они к Творцу молитву вознесли,
Создавшему и воздух с небесами,
И шар луны сияющий, и землю
С созвездьями:
— Творец наш Всемогущий!
Ты ночь создал и миновавший день;
Его в трудах, указанных Тобою,
Мы провели, друг другу помогая,
Счастливые взаимною любовью,
В которой нам венец благополучья
Ты даровал. Ты насадил для нас
Обширный сад, и не с кем разделить нам
Твоих щедрот, но обещаешь
Ты От нас двоих произвести потомство,
Которое всю землю населит
И милости Твои прославит с нами,
Восстав от сна и отходя ко сну.
Так, помолясь благоговейно Богу,
Взошли они во внутренность жилища
Укромного и рядом возлегли
На брачный одр, где, думается мне,
В тиши ночной от прелестей супруги
Не отвращал очей своих Адам,
И, в свой черед, она от исполненья
Таинственных и сладостных законов
Супружеской любви не уклонялась.
Надевшие личину чистоты
И святости, одни лишь лицемеры
Нечистым все дерзают называть,
Что Господом самим освящено
И что иным вменяется в закон,
Дозволено же всем без исключенья.
Хвала святой супружеской любви!
Тебе — закон таинственный природы,
Священнейший источник бытия,
Единственная собственность в Раю,
Где общим все считалось достояньем.
Ты от людей ту похоть отгоняешь,
Которая приличествует тварям,
Через тебя мы знаем узы крови —
Священные, скрепленные тобой,
Великие слова: отец и сын.
В супружестве — всех радостей источник.
И на одре его благословенном
Покоились святые патриархи.
Лишь для тебя, о, непорочный Брак,
Стрелою золотой вооружилась
Сама Любовь и, факел засветив,
Повеяла пурпурными крылами.
В тебе одном — Любви великой царство
И радостей, которых не дадут
Притворные улыбки жриц порока,
Продажные восторги без любви!
Их не найти в случайных увлеченьях,
В безумии веселых маскарадов
И в пиршествах, и в звуках серенад,
Что юноша влюбленный распевает
Красавице надменной, от которой
Он должен бы с презрением уйти.
И, вот, они, под песню соловья,
Забылись сном в объятиях друг друга;
С цветочного же свода ниспадали,
Меж тем, на них душистые цветы.
