дѣятельность, въ особенности если принять во вниманіе тотъ образъ жизни, который пришлось ему вести. Нѣсколько главъ „Евгенія Онѣгина“, „Полтава“, „Мѣдный всадникъ“, „Скупой рыцарь“, „Русалка“, „Каменный гость“, „Капитанская дочка“ и т. д., и т. д. написаны въ это время на ряду съ усиленными занятіями въ архивахъ и съ изученіемъ исторіи.
Въ 1831 г. П. женился на Натальѣ Николаевнѣ Гончаровой, дѣвушкѣ свѣтской, имѣвшей большой успѣхъ на балахъ и принадлежавшей къ роду, который цѣнилъ знатное происхожденіе, чины и богатство значительно выше, чѣмъ геній П—на. Женитьба повлекла за собой необходимость поддерживать великосвѣтскія знакомства, бывать на придворныхъ балахъ, входить въ большія издержки. Постоянная забота о деньгахъ, раздраженіе свѣтскими предразсудками, неизбѣжный разладъ между внутреннимъ міромъ поэта и пустотою жизни, которую приходилось вести ему, — таково было душевное состояніе П—на, проявлявшееся въ злыхъ вылазкахъ противъ нѣкоторыхъ вліятельныхъ людей. Къ этому присоединились грязныя сплетни, распускавшіяся осмѣянными имъ людьми объ отношеніяхъ жены П—на къ блиставшему на балахъ пріемному сыну голландскаго посланника Геккерена —Дантесу. Наглое поведеніе послѣдняго подало поводъ къ дуэли, окончившейся смертельной раной П—на и сравнительно легкой раной Дантеса. Черезъ два дня послѣ дуэли П. умеръ. Тѣло его погребено въ Святогорскомъ монастырѣ Псковской губ.
Значеніе П—на въ исторіи развитія русскаго общества не можетъ быть, конечно, очерчено въ короткой замѣткѣ. Пересмотръ всей жизни поэта, вызванной чествованіемъ его памяти въ день столѣтія со времени рожденія, вновь показалъ, въ какихъ разнообразныхъ проявленіяхъ общественной жизни нашла отраженіе его дѣятельность. По выраженію г. Пыпина, „величайшей исторической заслугой П—на является утвержденіе поэзіи въ ея духовномъ и нашональномъ правѣ и художественное воспитаніе общества“. Одной обработкой литературнаго языка, — обработкой, основанной на знакомствѣ съ народною рѣчью, — онъ положилъ начало дальнѣйшему быстрому развитію русской литературы. Тотъ подражательный характеръ, который въ значительной степени носила наша литература до П—на, смѣнился самостоятельнымъ ростомъ ея, сдѣлавшимъ уже нашу литературу предметомъ подражанія для иностранцевъ. Живя въ ту эпоху, когда вся Европа была „въ плѣну у Байрона“, П. отдалъ дань увлеченію англійскимъ поэтомъ, но настроеніе Байрона владѣло имъ недолго; лучшія романическія произведенія его свободны отъ байронизма, хотя благотворное вліяніе англійскаго поэта на пониманіе П—нымъ поэзіи и на ростъ его поэтическаго таланта осталось навсегда. Какъ романтикъ, П. далъ образцы поэмъ и образовъ, незнакомые до него русскимъ читателямъ; но исканіе истины и жажда знаній не остановили его на одномъ литературномъ направленіи. Стремленіе къ художественной правдѣ заставило его ближе присматриваться къ дѣйствительной жизни и переносить ее въ свое творчество. Онъ далъ толчокъ наблюденіямъ надъ жизнью и сдѣлаль возможнымъ появленіе „натуральной школы“ Гоголя и его преемниковъ. Наблюденія П—на не ограничивались одной столичной жизнью или однимъ классомъ общества. Походная жизнь съ ея треволненіями, съ мракомъ
