штыкомъ стѣну казармы не расковыряешь, пулей ея не прошибешь, а добрымъ словомъ турку не пробьешь!
Я спустился внизъ и написалъ записку въ резервъ, чтобъ прислали два орудія. Казаку, повезшему записку, было приказано везти ее къ корпусному командиру, въ случаѣ, если изъ резерва пушекъ не дадутъ. Для этого и самая записка была составлена какъ бы въ формѣ донесенія: «Казарма не сдается; безъ пушекъ ничего сдѣлать нельзя: надобно по крайней мѣрѣ два орудія».
Турки, впрочемъ, отстрѣливались, кажется, только для того, чтобы заявить о своемъ существованіи; главнымъ образомъ они разсчитывали, кажется, отсидѣться въ надеждѣ, что къ утру мы и сами уйдемъ, какъ это случилось уже однажды съ Хафизомъ, гдѣ гарнизонъ также отсидѣлся въ казармѣ.
Записка моя дошла до резерва, и тамъ, безъ дальнихъ околичностей, назначили двѣ пушки; но пока онѣ прибыли — дѣло было уже кончено. Гарнизону объявлено черезъ татарина, что мы будемъ бить казарму изъ пушекъ и на отвѣтъ, что «наши не идутъ» предложено выходить однимъ солдатамъ. Тѣ послушались, отворили двери и вышли толпою, оставивъ ружья въ казармѣ.
Полному затишью и мраку, царствовавшимъ внизу, яркимъ и трескучимъ контрастомъ служилъ грозный фейерверкъ, горѣвшій на лѣвыхъ высотахъ: Токмасъ не умолкалъ ни секунды; Лазъ-тепеси и Тикъ-тепеси, едва видные намъ снизу, также освѣщали на горизонтѣ свои мѣста.
Но вотъ заблестѣли огоньки въ самомъ городѣ. Послышалась ружейная трескотня. Это штурмъ на Чимъ.
Напряженно, затаивъ дыханіе, слѣдимъ мы за вспыхивающими ежесекундно огоньками. Двигаются ли они или нѣтъ.
Вотъ все смолкло. Взятъ Чимъ или нѣтъ?
Какъ-бы въ отвѣтъ на этотъ вопросъ Чимъ посылаетъ намъ гранату.
— Нѣтъ, не взятъ, проклятый, — слышатся кругомъ сожалѣнія.
Мы отвернулись отъ Чима: на Карадагѣ горѣли огни, опоясывая гору, точно надѣтое на нее брилліантовое ожерелье.
Не прошло и получаса, какъ грозный Караданъ смолкъ и одѣлся мракомъ.
— Караданъ взятъ! — не могъ удержаться я.
Никто ничего не сказалъ — очевидно, что большинство сомневалось. Дѣйствительно, криковъ «ура» слышно не было, перестрѣлка длилась недолго, а Карадагъ считался сильнѣйшимъ фортомъ.
штыком стену казармы не расковыряешь, пулей ее не прошибешь, а добрым словом турку не пробьешь!
Я спустился вниз и написал записку в резерв, чтоб прислали два орудия. Казаку, повезшему записку, было приказано везти ее к корпусному командиру, в случае если из резерва пушек не дадут. Для этого и сама записка была составлена как бы в форме донесения: «Казарма не сдается; без пушек ничего сделать нельзя: надобно по крайней мере два орудия».
Турки, впрочем, отстреливались, кажется, только для того, чтобы заявить о своем существовании; главным образом они рассчитывали, кажется, отсидеться в надежде, что к утру мы и сами уйдем, как это случилось уже однажды с Хафизом, где гарнизон также отсиделся в казарме.
Записка моя дошла до резерва, и там, без дальних околичностей, назначили две пушки; но пока они прибыли, дело было уже кончено. Гарнизону объявлено через татарина, что мы будем бить казарму из пушек и на ответ, что «наши не идут», предложено выходить одним солдатам. Те послушались, отворили двери и вышли толпою, оставив ружья в казарме.
Полному затишью и мраку, царствовавшим внизу, ярким и трескучим контрастом служил грозный фейерверк, горевший на левых высотах: Токмас не умолкал ни секунды; Лаз-тепеси и Тик-тепеси, едва видные нам снизу, также освещали на горизонте свои места.
Но вот заблестели огоньки в самом городе. Послышалась ружейная трескотня. Это штурм на Чим.
Напряженно, затаив дыхание, следим мы за вспыхивающими ежесекундно огоньками. Двигаются ли они или нет.
Вот все смолкло. Взят Чим или нет?
Как бы в ответ на этот вопрос Чим посылает нам гранату.
— Нет, не взят, проклятый, — слышатся кругом сожаления.
Мы отвернулись от Чима: на Карадаге горели огни, опоясывая гору, точно надетое на нее бриллиантовое ожерелье.
Не прошло и получаса, как грозный Карадан смолк и оделся мраком.
— Карадан взят! — не мог удержаться я.
Никто ничего не сказал, — очевидно, что большинство сомневалось. Действительно, криков «ура» слышно не было, перестрелка длилась недолго, а Карадаг считался сильнейшим фортом.
