— 119 —
па большую дорогу, я взошелъ на развалины стараго осте-родскаго замка. Онѣ состоять теперь только изъ половины большой башни, съ толстыми и будто выѣденными ракомъ стѣнами. Клаустальская дорога снова заставила меня подняться на гору, и, стоя на одной изъ первыхъ возвышенностей, я еще нѣсколько- времени смотрѣлъ внизъ, въ долину, гдѣ Остероде, со своими красными крышами, выгля-дываетъ изъ зелени сосноваго лѣса, какъ мшистая роза. Солнце освѣщало его милымъ дѣтскимъ свѣтомъ. Съ уцѣ-дѣвшей части башни взору представляется величественная задняя сторона города.
Много и другихъ развалинъ замковъ встрѣчается въ этой мѣстности. Лущпая изъ нихъ—Гарденбергъ подлѣ Нёртена. Если у васъ сердце, какъ и слѣдуетъ, помѣщается даже на лѣвой сторонѣ, либеральной, то и тутъ вамъ трудно обойтись безъ всякаго элегическаго чувства при видѣ этихъ гнѣздъ привилегированныхъ хищныхъ птицъ, которыя оставляли въ наслѣдство своимъ слабымъ птенцамъ только сильный аппетитъ. Такое чувство ощутилъ я сегодня утромъ. Чѣмъ болѣе я удалялся отъ Геттингена, тѣмъ болѣе душа моя расплывалась, романтическое настроеніе снова овладѣло мною, и дорогою я написалъ слѣдующую пѣсню:
Подымайтесь, вы, старыя грёзы! Открывайся сердечная дверь! Пѣсни сладкія, тихія слезы Чудно рвутся наружу теперь.
Я пойду по зеленому лѣсу. Гдѣ бѣжитъ ключевая вода, Гдѣ олень горделивый гуляетъ И разносятся пѣсни дрозда.
Я взойду на высокія горы, На крутые утесы взойду, Гдѣ развалины сѣрыя замка Молчаливо стоять на виду.
Тамъ безмолвно сажусь я—и въ мысли Мнѣ приходить былая пора, Жизнь цвѣтуіцихъ былыхъ поколѣній И минувшая пышность двора.
Та арена покрыта травою,
На которую смѣло входилъ