— 124 —
между тѣмъ какъ дѣти Израиля весело собирали бы эту серебряную манну. Съ чувствомъ, въ которомъ очень комически смѣшались между собой почтеніе и сладкое волненіе, смотрѣлъ я на эти блестя іціе, новорожденные талеры, взялъ въ руки Одинъ изъ нихъ, толысо-что отчеканенный, и ска-залъ ему: «О, юный талеръ, какая участь ожидаетъ тебя! сколько хорошаго и сколько дурного создать ты! какъ будешь ты укрывать порокъ и класть заплаты на добродѣ-тель! какъ будутъ тебя любить и потомъ снова проклинать! сколько разъ будешь ты помогать оргіямъ, сводничеству, лжи, убійству! сколько столѣтій будешь ты безостановочно проходить черезъ чистыя и грязныя руки, пока, наконецъ, обремененный преступлен]ями и усталый отъ грѣховъ, присоединишься къ братьямъ своимъ въ лонѣ Авраамлемъ, которое перельетъ тебя, и очистить, и передѣлаетъ для новой, лучшей, жизни — можетъ-быть, жизни невинной чайной ложки, которою когда-нибудь мой собственный праправнукъ будетъ мѣшать въ своемъ любимомъ пивномъ супцѣ!»
Спускъ въ два главнѣйшихъ клаустальскихъ рудника: Доротея и Каролина, показался мнѣ крайне интереснымъ, и я считаю не лишнимъ разсказать здѣсь о немъ подробнѣе.
За полчаса ходьбы до города стоять два болыпихъ, чер-новатыхъ зданія. Здѣсь путешественника сейчасъ же встр! -чаютъ рудокопы. Они одѣты въ темно-синія, широкія, опу-скающіяся шше живота куртки и такого же цвѣта панталоны, къ задней части которыхъ пришить кусокъ кожи; на головахъ у нихъ маленькія войлоковыя шляпы зеленаго цвѣта и совершенно безъ полей, похожія на кегли. Въ такое же платье, исключая куска кожи, одѣваютъ посѣти-теля. Потомъ рудокопъ, засвѣтивъ свою ламдочку, ведет ъ его [къ темному отверстію, похожему на трубу камина, спускается туда по поясъ, даетъ наставленіе, какъ держаться за перила лѣстницы, и приглашаетъ смѣло слѣдо-вать за нимъ. Путешествіе это совсѣмъ не опасно; но, приготовляясь къ нему, не вѣришь этому, если не знаешь вну-тренняго устройства рудниковъ. Странное чувство овладѣ-ваетъ вами уже въ то время, когда приходится снимать свое платье и надѣвать точно мрачную одежду преступника. А затѣмъ приходится па четверенькахъ спускаться въ отвер-стіе, а оно такъ черно, и Богъ его знаетъ, какъ длинна лѣстнида. Скоро, однако, вы замѣчаете, что въ мрачную вѣчность ведетъ не одна лѣстница, а нѣсколько, въ каждой
изъ нихъ отъ пятнадцати до двадцати ступеней, и каждая