— 285 — •
любивые люди, отнюдь не обуреваемые воинстведными наклонностями, невольно вовлекаются въ битву внутренними условіями своего существованія, силою обстоятельствъ, своею исторіею, своимъ положеніемъ, своею натурою, короче сказать—неотразимымъ фатализмомъ. Такимъ бойцомъ, такимъ гладіаторомъ необходимости сдѣлался Кузенъ, когда нефилософски развитой министръ народнаго просвѣщенія оказался неспособнымъ защищать интересы философіи. Никто лучше Виктора Кузена не зналъ, что здѣсь дѣло шло со-всѣмъ не о новомъ вопросѣ, что его слова окажутъ небольшое содѣйствіе къ окончанію стараго спора и что тутъ нечего было ожидать окончательной побѣды. ч Такое сознаніе всегда производить на человѣка ослабляющее дѣйствіе, и всѣ блестящія ракеты ума не могли въ ётомъ случаѣ замаскировать внутреннюю скорбь о безплодности всѣхъ уси-лій. Даже на противниковъ Кузена рѣчи его произвели лестное для него впечатлѣніе, и враждебное чувство, съ которымъ они относятся къ нему, есть тоже признаніе его достоинствъ. Вильмена они нрезираютъ, но Кузена боятся. Они боятся его не за образъ мыслей, не за характеръ, не за его личныя достоинства или недостатки—они боятся въ немъ нѣмецкой философіи. Господи, Боже мой! вѣдь этимъ оказываютъ слишкомъ большую честь нашей нѣмецкой фи-лософіи и нашему Кузену. Несмотря на то, что этотъ по-слѣдній—діалектикъ по натурѣ, несмотря на то, что онъ одаренъ огромнѣйшею способностью изложенія, несмотря на то, что при своей философской специальности онъ имѣетъ поддержку еще въ болыпомъ художественномъ чутьѣ—онъ все-таки еще далеко не понимаетъ нѣмецкой философіи настолько основательно и глубоко, чтобы быть въ состояніи формулировать системы ея яснымъ, общепонятяымъ язы-комъ, необходимымъ для французовъ, у которыхъ не хва-таетъ, какъ у насъ, терпѣнія изучать отвлеченный языкъ. А то, чего нельзя высказать на хорошемъ французскомъ языкѣ, неопасно для Франціи. Извѣстно, что факультетъ зсіепсез тогаіез еі роіііідиеа французской академіи пред-ложилъ на конкурсъ задачу — написать исторію нѣмецкой философіи со времени Канта, и очень можетъ быть, что Кузенъ, бывшій главнымъ виновникомъ этого предложенія, искалъ помощи чужихъ силъ въ дѣлѣ, гдѣ его собственная оказывалась недостаточною. Но и другіе не разрешили эту задачу, и въ послѣднемъ торжественномъ засѣданіи
акаде-міи намъ было объявлено, что и въ нынѣшнемъ году премія