— 112 --
іпествій въ Англіи. Всякій слухъ, доходившій къ наш» въ послѣднее время оттуда, вызывалъ здѣсь предложенія и со-вѣщанія о новыхъ министерскихъ комбинаціяхъ. Сильно подумывали объ Одилонъ-Барро и недалеки были даже отъ мысли о Могенѣ. Когда британское кормило правленія уви-дѣли въ рукахъ Веллингтона, то совсѣмъ потеряли голову и уже готовы были, въ видахъ военнаго равновѣсія, сдѣлать первымъ министромъ маршала Сульта.
Въ этомъ случаѣ свобода Англіи и Франціи очутилась бы подъ командою двухъ старыхъ солдата, которые, будучи чужды или даже враждебны всякой самостоятельной гражданственности, весь свой вѣкъ умѣли только рабски повиноваться или деспотически повелѣвать. Сультъ и Веллингтонъ, но характеру своему, простые кондотьери, съ той только разницей, что первый обучался военному ремеслу въ болѣе благородной школѣ и жаждетъ столько лее славы, сколько вознаграждения. Онъ мечталъ когда-то ни больше, ни меньше, какъ о коронѣ, и, какъ меня увѣряли, въ продолженіе нѣ-сколькихъ дней Сультъ былъ королемъ Португаліи подъ име-немъ Николо I, короля альгарвовъ. Капризъ его строгаго повелителя не позволилъ ему разыграть долѣе эту королевскую шутку. Но онъ, конечно, не можетъ это забыть; онъ нѣкогда упивался досыта сладостнымъ для слуха титуломъ величества; опьяненнымъ взоромъ онъ видѣлъ вѣрноподдан-нѣйше колѣнопреклоненныхъ передъ собой людей; на своихъ всемилостивѣйшихъ рукахъ онъ до сихъ поръ еще чувствуетъ жгучее прикосновеніе португальскихъ губь—и ему-то хогЬли довѣрить свободу Франціи! Относительно другого, относительно милорда Веллингтона, мнѣ нѣтъ надобности ничего говорить. Послѣднія событія доказали, что въ моихъ пре-дыдущихъ сочиненіяхъ я отзывался о немъ еще слишкомъ мягко.
Ослѣпленный его неуклюжими побѣдами міръ никогда не думалъ, что онъ собственно человѣкъ ограниченный; но п въ этомъ убѣдили недавнія событія. Онъ глупъ, какъ гсѣ люди, не имѣющіе сердца. Ибо мысли исходить не изъ головы, а изъ сердца. Продолжайте восхвалять его, продажные придворные поэты и риѳмоплетущіе льстецы торійскаго высокомѣрія! Продолжай воспѣвать его, каледонскій бардъ, обанкрутившееся привидѣйіе съ жестяной арфой, струны которой изъ паутины! Воспѣвайте его, набожные лауреаты, оплаченные пѣвцы героевъ, и особенно воспойте его послѣдніе
гсройскіе подвиги! Никогда еще ни одипъ смертный не по-