шующее море людей, или, говоря прозаически, пишутъ брошюрочки въ примирительномъ духѣ, п удивляются, что средство это не помогаетъ, и вздыхаютъ: «Оіешн регйійі!»
Не трудно предвидѣть, что идея республики, какъ пони-мають ее нынѣ многіе нѣмецкіё умы, отнюдь не есть мимолетная мечта. И доктора Вирта, и Зибенпфейфера, й г. Шарифа, и Георга Фепна изъ Брауншвейга, и Гроссе, и Шюлера, и Савуа можно засадить, и ихъ засадятъ; но мысли ихъ остаются свободны и свободно., какъ птицы, летаютъ въ воздухѣ. Какъ птицы, вьютъ онѣ гнѣзда въ верхушкахъ нѣмецкихъ дубовъ и, можетъ-быть, въ продолженіе цѣлаго полувѣка ихъ не будетъ ни видно, ни слышно, пока, нако-нецъ, въ одно прекрасное лѣтнее утро, они не появятся на публичномъ рынкѣ, выросшія, возмужалый, подобно орлу отца боговъ, съ молніямц въ когтяхъ. Чт<У значитъ какихъ-ннбудь полстолѣтія, или даже цѣлое столѣтіе? У народовъ много' времени, они вѣчны...
Я не вѣрю въ близость нѣмецкой революціи, а еще ме-нѣе—въ нѣмецкую республйку; до этой послѣдней я во вся-комъ случаѣ не доживу; но я убѣжденъ, что когда мы давно уже спокойно истлѣемъ въ нашихъ гробахъ, въ Германіи будутъ словомъ и мечомъ сражаться за республику. Ибо республика есть идея, а никогда еще нѣмцы не отказывались отъ идеи, не отстоявъ ее до конца, со всѣми вытекающими изъ нея послѣдствіями. Мы, нѣмцы, во времена нашего художественнаго періода исчерпывавшіе до послѣдняго основанія малѣйшій спорный вопросъ эстетики, какъ, напри-мѣръ, вопросъ о сонетѣ, какъ мОжемъ мы теперь, когда на^-чинается нашъ политическій періодъ, оставить невыяснен-нымъ этотъ болѣе важный вопросъ?
Для этой полемики снабдили насъ совершенно особымъ оружіемъ французы; ибо въ послѣднее время оба народами , французы, и нѣмцы, многому научились другъ отъ друга; первые восприняли много нѣмецкой философіп"и поэзіи, мы же—много политической опытности и практическая смысла французовъ; оба народа похожи на тѣхъ Гомеровскихъ ге-роевъ, которые въ знакъ дружбы мѣняются на полѣ битвы оружіемъ. Отсюда вообще та большая перемѣна, которая происходитъ въ настоящее время съ нѣмецкими писателями. Въ прежнія времена они были либо фактическими учеными, либо поэтами; они мало заботились о народѣ, для него ш писали ни тѣ, ни другіе, и въ философской поэтической Гер-1
маніи народъ оставался въ оковахъ самаго неповоротливаг-о