— '216 —
И надышавшись сладостнымъ дыханьѳмъ, Уйду опять въ Аравіи пустыню, И сяду на крутой ск&іѣ, гдѣ Мэдшнунъ Сидѣлъ Одинъ, о Лейлѣ воздыхая. Такъ будь покоенъ, старый мой Гассанъ, Въ испанскомъ платьѣ по всему дворцу Пройду, никѣмъ не узнанный; мнѣ ночь — Союзница.
Гассанъ.
Не довѣряйся ей: Она подъ черной мантіей своей Скрываетъ много гарпій злыхъ и змѣевъ И тайно бросіітъ ихъ къ твоимъ ногамъ; Не вѣрь и блѣдному ея любимцу, Который тамъ глядитъ межъ облаковъ И освѣщаетъ твой опасный путь Предательски коварными лучами; Не вѣрь и незаконной ихъ семьѣ, Тѣмъ дѣткамъ золотымъ, чтб такъ игриво Сверкаютъ тамъ вверху и такъ тебѣ Ласкательно и дружески киваютъ, Но послѣ тысячью иерстовъ огнистыхъ Съ насмѣшкою укажутъ на тебя. Нѣтъ, не ходи въ домъ Али! Тамъ у входа Три черныхъ женщины сидятъ и ждутъ, Когда ты возвратишься, чтобъ тебя Своимъ объятьемъ страстнымъ задушить И высосать изъ сердца кровь лобзаньемъ!
Алманзоръ.
Сдержи движенье мельничныхъ колесъ, Напоръ потока грудью отрази, Отбрось рукой стремленье водопада— Но не препятствуй мнѣ идти въ домъ Али. Меня влекутъ брильянтовыя нити, Которыя соткались, перевились Въ моемъ мозгу, во всѣхъ изгибахъ сердца. Прощай, Гассанъ! Мой спутникъ—старый мечъ.
Гассанъ.
А свѣточемъ да будетъ вѣра предковъ!