28 И, длань мою взявъ ласково рукой,
Сказалъ: «Пока достигнемъ той стремнины,
Чтобъ менѣе смущался разумъ твой,
31 Узнай: не башни то, но исполины
Надъ кладеземъ возносятъ грозный станъ,
Погружены по поясъ въ глубь пучины.»
34 Какъ взоръ, когда разсѣется туманъ,
Распознаетъ предметы по немногу
Сквозь паръ, которымъ воздухъ былъ затканъ:
37 Такъ, подаваясь далѣе въ дорогу
И взоръ вперяя въ мракъ густой, я вдругъ
Прогналъ мечту и въ грудь вселилъ тревогу.
40 Какъ на горѣ, занявши полный кругъ,
Въ вѣнцѣ бойницъ стоитъ Монтереджіоне:
Такъ высятся надъ кладеземъ вокругъ,
43 Таясь до чреслъ въ его глубокомъ лонѣ,
Гиганты, имъ же олимпійскій богъ
Еще грозитъ, когда гремитъ на тронѣ.
46 Ликъ одного ужь разсмотрѣть я могъ,
Рамёна, грудь, вдоль ребръ висящи длани
И весь животъ почти до самыхъ ногъ.
40—41. Монтереджіоне, крѣпкій замокъ, стоявшій на возвышенной горѣ не далеко отъ Сіенны, былъ обставленъ, по словамъ комментаторовъ, по всей оградѣ, имѣвшей форму правильнаго круга, высокими башнями, на разстояніи 80 браччій одна отъ другой, но не имѣлъ ни одной въ срединѣ. Еще и въ нынѣшнемъ разрушенномъ состояніи онъ совершенно соотвѣтствуетъ этимъ стихамъ Данта. Амперъ.
44—45. Не безъ основанія, глубокій колодезь ада, мѣста казни величайшаго грѣха — измѣны, обставленъ гигантами, этими явными возмутителями противъ воли неба. «Ecce! gigantes gemunt sub aquis, et qui habitant cum eis.» Vulg. Iob. XXVI, 5. Копишъ.
46. Намекъ на баснословную войну гигантовъ съ Зевсомъ, который, поразивъ громами, свергнулъ ихъ на дно Орка.
