Есенія Годунова -
21
Василій Шуйскій, по своемъ воцареніи, перевелъ ее во Владимир-скій Княгининъ монастырь.
Царь Василій Шуйскій устроилъ торжественное перенесете праха Годуновыхъ изъ убогаго Варсонофьева монастыря въ Троиц-кій Сергіевъ. Когда двадцать монаховъ несли гробъ царя Бориса, а двадцать бояръ и думныхъ людей гробы Ыаріи и Ѳедора Борисовича къ Троицкимъ воротамъ, за погребальнымъ шествіемъ ѣхала въ закрытыхъ саняхъ Ксенія, постриженная съ именемъ Ольги, и горько вопила, такъ что народъ слышалъ ея причитанія: «Горько мнѣ бѣдной сиротѣ. Злодѣй воръ, чтб назвался ложно Димитріемъ, погубилъ моего батюшку, мою сердечную матушку, моего милаго братца, весь родъ нашъ заѣлъ! И самъ пропалъ, и при животѣ своемъ надѣлалъ бѣдъ Русской землѣ и по смерти продолжаетъ. Господи! осуди его, накажи его!» (Ви§8. Сіігопіс. 69). Тогда же носились слухи о явленіи новыхъ обманщиковъ, взявшихъ на себя продолжать дѣло перваго названаго Димитрія, тогда уже убитаго, и этпмъ объясняются слова Ксеніи, что онъ и по смерти продолжаетъ дѣлать зло Русской землѣ.
Въ 1609 году, мы впдимъ старицу Ольгу, бывшую въ мірѣ Ксенію Годунову, въ Троицко-Сергіевомъ монастырѣ. Думаютъ объяснить ея появленіе тѣмъ, что она прибыла туда для помино-венія родителей и была застигнута осадою отъ полчищъ Сапѣги и Лисовскаго. Въ Актахъ Историческихъ (т. XI, стр, 212—213) напечатано письмо ея къ теткѣ княгинѣ Домнѣ Богдановнѣ Ноготковой. Эта тетка была дочь Богдана Юрьевича Сабурова, сестра Бвдокіи Богдановны, одной изъ женъ царевича Ивана, стар-шаго сына царя Ивана Васильевича Грознаго. Пишущая, называя себя «дочь Бориса Ѳедоровича», но неозначая своего имени, извѣ-іцаетъ, что она: «и я у Живоначалные Троицы въ осадѣ марта по 29-й день въ своихъ бѣдахъ чуть жива, конечно болна со всѣми старицами; и впредь, государыня, никако не чаемъ себѣ живота, съ час^ на часъ ожидаемъ смерти, потому что у насъ въ осадѣ шатость и измѣна великая. Да у насъ же за грѣхъ за нашь мо-ровоя повѣтрея, всякихъ людей изняли скорби великія смертныя, на всякой день хоронятъ мертвыхъ человѣкъ по двадцати и по тридцати и болши, а которые люди пося мѣсто ходятъ, и тѣ собою не владѣютъ, всѣ обезножѣли. Да пожалуй отпиши ко мнѣ про московское житье, про все подлинно, а язъ тебѣ, государынѣ своей, много челомъ бью» (А. И., П, стр. 212).
Рядомъ съ этимъ письмомъ инокини Ольги, въ Актахъ Историческихъ помѣщено письмо ея служительницы Соломоніи Ржевской къ своей матери Ѳеофаніи Ржевской на Новомонастыр-скомъ дворѣ. Она пишетъ: «я, государыня матушка, жива послѣ Петрова дни недѣлю, а нѣту мнѣ, государьшя матушка, здѣся
никоторыя нужи, Ольги Борисовны милостью». Далѣе — она