430
Критика и бнбліографія
Литературная дѣятедьноеть Тургенева; кржяпеошй втюдъ В. Ву-
реннна. Спб* 1884 г.
Безвременная кончина нашего лучшаго современнаго писателя послужила темою для множества статей, очерковъ, некрологовъ, рѣчей, воспомннаній, не только въ нашей журналистикѣ, но и въ лнтѳратурѣ Запада, которому Тургеиевъ принадлежалъ почти столько же, какъ и Россіи. Недавно кто-то собралъ главнѣйшіе отвывы иностранныхъ писателей о ихъ русскомъ со-братѣ и нздалъ ихъ отдѣльной) книгою (мы сдѣлали то же самое еще въ октябрской кннжкѣ «Исторнч. Вѣстн.», 1883 г. въ отдѣлѣ Заграничныхъ Новостей). Теперь является отдѣльной) книжкой зтюдъ г. Буренина о литературной деятельности Тургенева, печатавшійся въ ноябрскихъ и декабр-скихъ нумерахъ «Новаго Времени». До настоящаго времени это положительно лучшая критическая оцѣнка проивведеніЙ и вначенія писателя, да едва ли и не единственная, появившаяся отдѣльной) брошюрой, если не считать дпаві-серьезнаго этюда г. Венгерова, напечатанная еще при жизни Тургенева и, по достоинству, встрѣченнаго серьезною критикою—глубокимъ молчаніемъ. Г. Павленковъ издалъ, правда, брошюру «Тургеиевъ о русскомъ народѣ» какъ чтеніе для народа; вышли еще двѣ-три брошюрки иО поводу смерти писателя, но полную характеристику его мы найдемъ только у г. Буренина, не смотря на то, что нѣкоторые изъ его выводовъ могли бы быть горавдо болѣе и послѣдовательнѣе развиты, если бы имъ не мѣшала замѣт-ная въ иныхъ мѣстахъ спѣшность журнальной работы. Эта же сжатость изложенія въ сужденіяхъ о значеиіи нѣкоторыхъ лицъ и даже проивведеній писателя не позволяетъ, мѣстами, внолнѣ соглашаться съ ихъ оцѣнкою, едѣ-ланною г. Буренинымъ. Но, въ общихъ чертахъ, оцѣнка эта вѣрна и добро-совѣстна. Въ его изслѣдованій, высоко-даровитая личность Тургенева является передъ чнтателемъ въ яркомъ свѣтѣ своего симпатичнаго таланта. Это, дѣй-ствительно, Одинъ изъ болѣе плодотворныхъ и крупныхъ художяиковъ не только въ нашей лнтературѣ, но и въ европейской, настоящей лѣтопиоецъ «временныхъ лѣтъ», въ которомъ отразился цѣлый неріодъ развитія русской жизни, глубоко-изученной писателемъ, возсовданной имъ художественно и правдиво. Это чисто русскій человѣкъ и художникъ, въ которомъ «самымъ оригннальнымъ образомъ сочеталось необычайное простодушіе съ поразительным критическнмъ аналивомъ жизни, самый чистый идеалом* съ самымъ треавымъ реалнамомъ, самый проницательный и ясный умъ съ еакымъ тенлымъ сердечнымъ чувствомъ, самое преданное служеніе искусству съ самою чуткою отзывчивостью стремленіямъ времени». Все это совершенно вѣрио, но г. Буренинъ прибавляетъ, что только русская жнаиь могла выработать такого писателя, а «западная жизнь по своей законченности, но своей опредѣленности и узости, по рѣвкости и, если можно такъ вправиться, по спеціалнзированности своихъ вліяній, не въ состояиін выработывать ни такой разносторонности и ширины, ии такой простоты, ни такой общности таланта я ума». Но, не говоря уже о томъ, что западная жимь и не закончена и не увка въ своихъ соціальныхъ стремленіяхъ, неужели г. Буреиянъ не привнаетъ въ ея пѳредовыхъ пнсателяхъ таланта, равнаго тургеневскому по разносторонности, ширинѣ и простотѣ? Патріотизмъ—чувство пахвальвое,
но «ивбѣгая партійныхъ пристрастій», не увлекается ли авторъ этюда о