только слушаю и продолжаю краснѣть. Что люди всегда любятъ говорить о томъ, чего не знаютъ, это слабость общая всѣмъ. Что можно любить музыку и имѣть талантъ, но не посвятить себя ей, это тоже я понимаю, но почему ни о какой наукѣ, ни о какомъ художествѣ нельзя услыхать столько совершенно безсмысленныхъ разсужденій, какъ о музыкѣ, и съ такою огромною самоувѣренностыо, я не понимаю.
Васенька принадлежалъ къ числу безграмотныхъ и свѣтскихъ музыкантовъ, но съ тѣмъ только исключеніемъ, что, несмотря на его лѣнь, онъ такъ хорошо чувствомъ понималъ и игралъ всякую вѣщь по слуху, что въ отношеніи исполненія нечего было желать, но зато разсуждалъ онъ о музыкѣ, какъ дитя, по незнанію и, какъ Бахъ, по самоувѣренности. Сколько разъ меня, который съ 16-ти лѣтъ началъ серьезно и не перестаю до сихъ поръ заниматься наукой музыки, онъ ставилъ въ ничто и заставлялъ молчать какимъ-нибудь до того безграмотнымъ и высокопарнымъ аргументомъ, что я видѣлъ, что заставить его согласиться со мною нельзя, иначе какъ объяснивъ ему всю теорію музыки съ самаго начала, что было бы слишкомъ долго. Я помню у насъ былъ разговоръ по тому случаю, что, не помню, въ піесѣ, [88] Васенька имитацію въ басу назвалъ фугой.
— «Послушай, какъ хорошо я продѣлалъ фугу».
— Такъ это не фуга, a имитація, говорю я.
— Вѣчно ты споришь, ну какъ же не фуга. Вотъ тебѣ rondo Бетховенской сонаты. Развѣ это не фуга. Ну и моя точно то же. Ну имитація, прибавилъ онъ, видя, что я не соглашаюсь, только это разныя названія одному и тому же.
— Нѣтъ, не одно и то же, потому что у тебя мотивъ имѣетъ одно основаніе тонику какъ въ темѣ, такъ и въ подражаніи, а тамъ сначала мотивъ имѣетъ основаниемъ тонику, а потомъ доминанту.
— Ну началось — des grands mots vides de sens.[1] Я ни чего не понимаю, что ты толкуешь. Какое отношеніе имѣетъ тутъ le ton dominant?[2]
— Le ton dominant c’est le ton mineur.[3]
— Ну такъ что жъ?
Я замолчалъ, и Васенька былъ убѣжденъ, что я, а не онъ говорилъ слова безъ смысла, и что я виноватъ, что онъ меня не понимаетъ, и что я про доминанту сказалъ только, чтобы пощеголять словцомъ.
Шарлатанство въ чемъ ужасно, что они нѣкоторые музыкальные термины присвоили въ свой языкъ и понимаютъ ихъ совсѣмъ навыворотъ, напримѣръ фуга у нѣкоторыхъ значитъ «avec fugue»[4] и т. д., однимъ словомъ, такъ же переврали,