князя. Доктор с встревоженным лицом вышел к ней и сказал, что нельзя.
— Идите, княжна, идите, идите!
Княжна Марья пошла опять в сад и под горой у пруда, в том месте, где никто не мог видеть, села на траву. Она не знала, как долго она пробыла там. Чьи-то бегущие женские шаги по дорожке заставили ее очнуться. Она поднялась и увидала, что Дуняша, ее горничная, очевидно бежавшая за нею, вдруг как бы испугавшись вида своей барышни остановилась.
— Пожалуйте, княжна... князь... — сказала Дуняша сорвавшимся голосом.
— Сейчас, иду, иду, — поспешно заговорила княжна, не давая времени Дуняше договорить ей то, чтò она имела сказать, и, стараясь не видеть Дуняши, побежала к дому.
— Княжна, воля Божья совершается, вы должны быть на всё готовы, — сказал предводитель, встречая ее у входной двери.
— Оставьте меня; это неправда, — злобно крикнула она на него. Доктор хотел остановить ее. Она оттолкнула его и подбежала к двери. «И к чему эти люди с испуганными лицами останавливают меня? Мне никого не нужно! И чтò они тут делают!» Она отворила дверь, и яркий дневной свет в этой прежде полутемной комнате ужаснул ее. В комнате были женщины и няня. Они все отстранились от кровати, давая ей дорогу. Он лежал всё так же на кровати; но строгий вид его спокойного лица остановил княжну Марью на пороге комнаты.
«Нет, он не умер, это не может быть!» сказала себе княжна Марья, подошла к нему и, преодолевая ужас, охвативший ее, прижала к щеке его свои губы. Но она тотчас же отстранилась от него. Мгновенно вся сила нежности к нему, которую она чувствовала в себе, исчезла, и заменилась чувством ужаса к тому, чтò было перед нею. «Нет, нет его больше! Его нет, а есть тут же, на том же месте, где он был, что-то чуждое и враждебное, какая-то страшная, ужасающая и отталкивающая тайна!» И, закрыв лицо руками, княжна Марья упала на руки доктора, поддержавшего ее.
В присутствии Тихона и доктора женщины обмыли то, чтò был он, повязали платком голову, чтобы не закостенел открытый
