Наташа была оскорблена и огорчена и, сама того не зная, своим спокойствием и достоинством внушала к себе уважение и страх в княжне Марье.
Через пять минут по отъезде графа дверь комнаты отворилась и вошел князь в белом колпаке и халате.
— Ах, сударыня, — заговорил он, — сударыня, графиня Ростова, коли не ошибаюсь... Прошу извинить, извинить... Не знал, сударыня. Видит бог, не знал, что вы удостоили нас своим посещением. Извините, прошу, — говорил он так ненатурально, неприятно, что княжна Марья,[1] опустив глаза, стояла, не смея взглянуть ни на отца, ни на Наташу, а Наташа, встав и присев, тоже не знала, что ей делать. Одна m-lle Bourienne приятно улыбалась.
— Прошу извинить! Прошу извинить, — пробурчал старик и вышел. M-lle Bourienne первая нашлась после этого появления и начала разговор про нездоровье князя, но через пять минут вошел Тихон и доложил княжне Марье, что князь приказал ей ехать к тетушке. Княжна Марья до слез покраснела и велела сказать, что у ней гости.
— Chère Amélie, — сказала она, обращаясь к m-lle Bourienne, — allez dire à papa que je n'irai ⟨pas⟩ ce matin. Je vous en prie,[2] — прибавила она тем тоном, который m-lle Bourienne знала за неизменный [?], за такой, в котором княжна Марья, доведенная до последних границ терпения, уже не уступала. M-lle Bourienne вышла. Княжна Марья, оставшись одна, встала и взяла за руки Наташу и тяжело вздохнула, сбираясь говорить.
— Княжна, — вдруг сказала Наташа, вставая тоже.[3] — Нет, подите, подите, княжна, — сказала она с слезами на глазах. — Я хотела вам сказать, лучше всё оставить... лучше, — она заплакала.
— Полноте, полноте, душенька, — и княжна Марья заплакала и стала целовать ее. В этом положении их застал старый граф и, получив обещание княжны быть у них завтра вечером, увез дочь.
В этот же вечер Ростовы поехали в театр. Наташа[4] была весь день молчалива и сосредоточена. Она одевалась в театр без всякого удовольствия.
- ↑ Зачеркнуто: краснея
- ↑ [Милая Амели, подите,скажите батюшке, что я нынче утром не поеду. Пожалуйста,]
- ↑ Зач.: — Я ни за что не пойду в дом, где отец моего мужа будет презирать меня.
- ↑ Зач.: после своего сосредоточенного, молчаливого состояния, в котором она была со времени приезда, вдруг сделалась так безумно весела и обворожительна, как она бывала в свои лучшие минуты. Уже одетая, она ходила по залу распевая и спрашивала у всех, хороша ли она, и хорошо ли поет. Графиня, покачивая головой, глядела на нее, боялась, как она всегда своим материнским чутьем боялась чего-то от дочери. — Завтра княжна Болконская обещала приехать к нам? — спросил отец. — Не говорите мне, мама, про Болконского, — сказала Наташа. — Тогда всё видно будет. Теперь пока надо веселиться, едем. В это время в Москве было два ⟨героя⟩ молодых человека, обращавшие на себя общее внимание. Это был Долохов и Анатоль Курагин, оба приятели. Долохов только в нынешнем году опять появился в Москву, из которой он пропадал четыре года, в черкесском платье, с курчавыми, копной стоящими волосами, с раненной рукой в рукаве с завязочками, но с большими денежными средствами, на которые он жил холостой, роскошной жизнью. Про него рассказывали самые странные истории.