то, какое должно быть направленіе этой жизни, т. е. какъ человѣкъ долженъ направлять свою свободную волю для приданія своей жизни такого внѣвременнаго значенія, не исчезающаго со смертью, — указаніе, что добро и что зло. Усвоеніе извѣстныхъ вѣрованій также естественно, неизбѣжно даже, какъ увлеченіе желаніями и страстями. Точно также, какъ желанія и страсти, не дожидаясь нашего выбора, втягиваютъ и влекутъ за собою, точно также, не дожидаясь нашего выбора, извѣстное объясненіе смысла нашей жизни, — такого, который не разрушается смертью, — передается намъ вмѣстѣ съ нашимъ ростомъ и воспитаніемъ.[1] Объясненіе это называютъ вѣрой, именно по тому, что оно передается отъ однаго поколѣнія къ другому въ дѣтскомъ, юношескомъ возрастѣ — на вѣру. Оно не доказывается, не объясняется, потому что ребенку нельзя доказывать и объяснять, а передается, какъ истина — плодъ несомнѣннаго знанія, имѣющаго[2] сверхъестественное происхожденіе. ⟨И оно не можетъ не быть передаваемо, потому что безъ него нельзя воспитывать ребенка.
(Когда объясненіе это не дается, какъ несомнѣнное знаніе, имѣющее сверхъестественное происхожденіе, то оно доказывается и объясняется, и тогда оно становится наукой — философіей.) Но такъ какъ ребенку и юношѣ нельзя передать философскаго ученія, не насилуя его, ибо по нетвердости своего ума и діалектики онъ, не будучи въ силахъ отрицать, приметъ всякое [ученіе], то философія никогда не могла быть передаваема и не передавалась растущимъ поколѣніямъ, а всегда передавалась вѣра.⟩
Вездѣ, всегда, сколько я видѣлъ и понималъ въ моей 50-лѣтней жизни, сколько я могъ понять въ изученіи жизни далеко живущихъ отъ меня и прежде жившихъ, я видѣлъ, что люди не могутъ жить и не живутъ внѣ этихъ двухъ путей жизни.
Всегда и вездѣ также неизбѣжны желанія и страсти человѣка, какъ и передача ему извѣстныхъ вѣрованій, объясняющихъ для него ⟨вѣчный⟩ невременный смыслъ жизни.
Одинаково невозможенъ и непонятенъ представляется человѣкъ, не имѣющій страстей и желаній, какъ и человѣкъ, не имѣющій вѣрованій, объясняющихъ для него смыслъ жизни и уничтожающій смерть.
Случай тѣхъ дикихъ, о которыхъ пишутъ путешественники, какъ неимѣющихъ никакихъ вѣрованій и тѣхъ, между нами живущихъ людей, которые, отрицая всякое вѣрованіе, полагаютъ, что воспитываютъ дѣтей внѣ всякаго объясненія смысла жизни, не уничтожаемаго смертью, могутъ казаться намъ исключеніями только по тому, что мы по отношенiю дикихъ, слишкомъ мало зная и языкъ и воззрѣнія дикихъ, не умѣемъ для себя
- ↑ Зачеркнуто: Объясненіе этаго смысла нашей жизни, — такое, которое не уничтожается смертью, — есть вѣра.
- ↑ В подлиннике: имѣющее
