Въ Потѣшномъ Дворцѣ жили Царевны: Дворецъ Натальи Кирилловны на внутреннемъ дворѣ. [65] Скамьи: переметныя, т. е. с спинкою глухою или решетчатою. Скамьи были также малые передаточныя и большие спальныя, заменявшие кровать, на которых отдыхали иногда после обеда съ взголовашками, съ ларцемъ. [157]
В хоромы Федора, когда он был уже царем, сделано из медной проволоки и белого железа три клетки больших попугайных, да пять канарейных. У Ѳедора Алексѣевича канареекъ — 5, попугаевъ — 4. У Ивана Алексѣевича канарейки, клѣтки золоченныя, снѣгири, перепелки. [192—193] Привѣсы къ иконамъ — кресты, серьги, перстни, золотые монеты и т. п. Из местных монастырей и некоторых храмов приносилась во дворец так называемая праздничная святыня, т. е. въ вощанкахъ святая вода. [194]
Ѳедору Алексѣевичу в апреле 1680 г. сделано много ароматниковъ слоновой кости больших, четыре тройных, два одинаких; в августе сделаны еще роматники розвертные осмерные [и т. д.]. [212] — воняетъ.
Из опочивальной ближе всего перейти в мыленку, которую в наше время заменила ванна. [Здесь употреблялись:] луженые тазы, кумганы и ковши. [215]
В Москве стрелецкая слобода исстари находилась в Замоскворѣчьи,[1] где до сих пор уцелели приделы, построенные добровольными вкладами стрельцов. [Таковы:] приходы Троицы Вешнякова, Петра и Павла на Калужской, Казанской Богородицы у Калужскихъ воротъ. Тут при Федоре было 8 полковъ стрелецких. Прочие полки имели свои слободы: въ Земляномъ городѣ, у Пимена Воротники, у Сергія Пушкари, у Живоначальной Троицы въ Листахъ (где после воздвигнута Сухарева башня), у Никола Воробино, за Яузой у Спаса на Чигасахъ. [19]
Караулы: одежда состояла из цветных суконных кафтанов, цвѣта: алые, малиновые, синіе, голубые, зеленые. [20]
Стрельцы тяготились службой и [считали, что их] угнетаютъ. При разборе стрельцов в Астрахани в 1672[2] году послѣ Разина лучшие оставлены там на службе, прочие переведены в верховные города, в самую столицу; пришли Астраханскіе. [22]
Расколъ стрѣлецкій. Въ челобитнѣ [мая 1682 г.] обвиняли пастырей в том, что они искажают иноческий чин, надевая клобуки, какъ бабы и, истребивъ христианскую вѣру, учатъ христіанъ своей новой вѣрѣ, какъ будто Мордву и Черемисовъ, неведающих бога. [55] Стрѣльцы Титова полка, выслушав челобитную, горько заплакали о падении благочестия и единодушно определили: постоять за старую православную
