В 1860—70 годах политические вопросы мало занимали Толстого и он относился к ним даже с некоторым пренебрежением. 4 февраля 1870 г. он писал Фету: «Я нынешний год не получаю ни одного журнала и ни одной газеты и нахожу, что это очень полезно». В эпоху увлечения славянским вопросом и борьбы турецких славян за независимость (1875—1876 гг.), чрезвычайно сочувственно встреченной значительной частью русского общества, Толстой совершенно отрицательно относился к этому увлечению и неоднократно выражал свой взгляд, иногда даже в иронической форме, в письмах к друзьям (Страхову, Фету, гр. А. А. Толстой и др.), а также в последней части «Анны Карениной». Но когда на почве сочувствия к борьбе турецких славян за свое освобождение возник вопрос о войне с Турцией, вопрос этот вызвал в Толстом совершенно иное отношение. Еще до объявления войны он писал Фету (13 ноября 1876 г.): «Ездил я в Москву узнавать про войну. Всё это волнует меня очень. Хорошо тем, которым всё это ясно; но мне страшно становится, когда я начинаю вдумываться во всю сложность тех условий, при которых совершается история».[1] После объявления войны гр. С. А. Толстая писала своей сестре Т. А. Кузминской: «У нас теперь везде только и мыслей, только и интересов у всех, что война и война... Левочка странно относился к Сербской бойне; он почему-то смотрел не так, как все, а с своей, личной, отчасти религиозной точки зрения; теперь он говорит, что война настоящая и трогает его».[2] В самом начале военных действий, Толстой писал (в начале мая 1877 г.) гр. А. А. Толстой: «Как мало занимало меня сербское сумашествие и как я был равнодушен к нему, так много занимает меня теперь настоящая война и сильно трогает меня».[3] В августе же, в момент наших военных неудач под Плевной и в Малой Азии, он писал H. H. Страхову: «И в дурном, и в хорошем расположении духа мысль о войне застилает для меня всё. Не война сама, но вопрос о нашей несостоятельности, который вот-вот должен решиться, и о причинах этой несостоятельности, которые мне становятся всё яснее и яснее... Мне кажется, что мы находимся на краю большого переворота».[4] В дневнике Софьи Андреевны, в записи от 25 августа, есть
- ↑ «Мои воспоминания», А. Фета. М. 1890, Часть II, стр. 322.
- ↑ Подлинник хранится в ГТМ.
- ↑ ПТ, стр. 283.
- ↑ Б, 2, стр. 121.
