— Зачем вы мне такие гадости рассказываете? Ну?
— Звонят. Выходит девушка, они дают письмо и уверяют девушку, что оба так влюблены, что сейчас умрут тут у двери. Девушка в недоумении ведет переговоры. Вдруг является господин с бакенбардами колбасиками, красный, как рак, объявляет, что в доме никого не живет, кроме его жены, и выгоняет обоих.
— Почему же вы знаете, что у него бакенбарды, как вы говорите, колбасиками?
— А вот слушайте. Нынче я ездил мирить их.
— Ну, и что же?
— Тут-то самое интересное. Оказывается, что это счастливая чета титулярного советника и титулярной советницы. Титулярный советник подает жалобу, и я делаюсь примирителем, и каким!... Уверяю вас, Талейран ничто в сравнении со мной.
— В чем же трудность?
— Да вот послушайте... Мы извинились как следует: «мы в отчаянии, мы просим простить за несчастное недоразумение». Титулярный советник с колбасиками начинает таять, но желает тоже выразить свои чувства и как только он начинает выражать их, так начинает горячиться и говорить грубости, и опять я должен пускать в ход все свои дипломатические таланты. «Я согласен, что поступок их нехорош, но прошу вас принять во внимание недоразумение, молодость; потом молодые люди только позавтракали. Вы понимаете. Они раскаиваются от всей души, просят простить их вину». Титулярный советник опять смягчается: «Я согласен, граф, и я готов простить, но понимаете, что моя жена, моя жена, честная женщина, подвергается преследованиям, грубостям и дерзостям каких-нибудь мальчишек, мерз...» А вы понимаете, мальчишка этот тут, и мне надо примирять их. Опять я пускаю в ход дипломацию, и опять, как только надо заключить всё дело, мой титулярный советник горячится, краснеет, колбасики поднимаются, и опять я разливаюсь в дипломатических тонкостях.
— Ах, это надо рассказать вам! — смеясь обратилась Бетси к входившей в ее ложу даме. — Он так насмешил меня.
— Ну, bonne chance,[1] — прибавила она, подавая Вронскому палец, свободный от держания веера, и движением плеч опуская
- ↑ [желаю вам удачи,]