удовольствiя. — Ничто такъ много не способствовало къ происшедшему во мнѣ моральному перевороту, къ которому я приближаюсь, какъ эти чувства, внушенныя во мнѣ въ первый разъ нашиМЪ гувернеромъ. (За все время моего отрочества у меня есть не болѣе какъ 2, 3 воспоминанія, освѣщенныя счастьемъ; остальныя же какъ-то темны, безцветны, и я съ трудомъ удерживаю ихъ летучую связь въ моемъ воображеніи.)
Въ одно воскресенье, когда St.-Jérôme сидѣлъ въ своей комнатѣ съ пришедшими къ нему гостями французами, а я сидѣлъ рядомъ въ класной, какъ будто занимаясь рисованьемъ, а слушалъ разговоръ французовъ, — St.-Jérôme отворилъ дверь и кликнулъ подать себѣ одѣваться Василія того самаго, который хотѣлъ жениться на Машѣ, который былъ назначенъ бабушкой ему въ камердинеры. Дверь осталась отворенной, и я могъ слышать ихъ разговоръ. Разговоръ по тому случаю, что Василій долго не приходилъ, шелъ о рабахъ, les esclaves, les serfs.[1] Одинъ говорилъ: «ce sont des brutes, qui ressemblent plutоt des morceaux de bois, qu’à des hommes».[2] Другой говорилъ: «il n’y a que le knout pour en faire quelque chose».[3]
(Еще прежде я замѣчалъ, что les serfs очень занимали St.- Jérôme’a. Когда къ намъ пріѣхалъ обозъ, то онъ долго не могъ успокоиться.)
Наконецъ пришелъ Василій, но у двери его остановилъ бабушкинъ Дворецкій. «Что ты къ столу нейдешь?» сказалъ онъ ему. — «Когда жъ мнѣ было? — отвѣчалъ Василій, который былъ нѣсколько хмеленъ, какъ я еще съ утра замѣтилъ: — тутъ комнаты убиралъ, тутъ платье чистилъ; вотъ какъ уйдетъ мусью со двора, такъ я и приду». — Слово «Мусью» вывело St.- Jérôme’a изъ себя. «Сколько разъ я тебѣ говорилъ, каналья, что меня зовутъ Августъ Антоновичъ, а не мусью, дуррракъ!» — «Я не знаю, какъ васъ зовутъ, знаю, что мусью», отвѣчалъ Василій, который былъ въ особенномъ припадкѣ грубости. «Такъ вотъ ты будешь меня знать, канай», закричалъ St.-Jérôme и ударилъ его. Василій молчалъ, но дворецкій подошелъ къ двери. —
— «Et dire, qu’un cretin comme celui-là me gate le sang et l’appetit»,[4] — сказалъ онъ, обращаясь къ своимъ знакомымъ, которые посмѣивались, глядя на Василья.
— «Il ne s’attendait pas à recevoir un soufflet aussi bien appliqué. Voyez, quelle aire hébété»).[5]— Василій дѣйствительно молчалъ и, казалось, находился въ раздумьи.
- ↑ [о рабах, крепостных.]
- ↑ [это грубые животные, более похожие на куски дерева, чем на людей.]
- ↑ [только кнутом можно с ними что-нибудь сделать.]
- ↑ [И этот кретин еще портит мне кровь и аппетит.]
- ↑ [Он не ожидал получить такую ловкую пощечину. Смотрите, какой у него дурацкий вид.]
