начать говорить съ нимъ. Онъ сдѣлалъ, какъ будто не слыхалъ Дубкова. —
— «Развѣ онъ поетъ?» спросилъ папа.
— «Еще какъ, сказалъ Дубковъ, подобнаго тенора вы вѣрно не слыхивали, особенно духовное c’est son triomphe.[1] Нехлюдовъ, поди же сюда».
— «Подите, подите сюда», закричалъ папа. —
— «Ты — первый голосъ, вы — второй, Петръ Александрович, и Володя съ вами». —
— «Гдѣ ему», сказалъ папа, хотя у Володи былъ голосъ очень вѣрный и пріятный, но, какъ мнѣ показалось, уже по привычкѣ считать въ своихъ дѣтяхъ все хуже, чѣмъ въ постороннихъ.
— «Я басъ, продолжалъ Дубковъ, вы, M-le Catherine, идите за Петромъ Александрычемъ, а вы, М-llе Иртеньевъ....»
— «Нѣтъ, куда мнѣ», съ испуганнымъ лицомъ заговорила Любочка.
— «Ну, вы — плохъ», докончилъ Дубковъ, обращаясь ко мнѣ.
Я улыбнулся.
Хоръ пошелъ прекрасно, хотя у папа иногда не доставало голоса, Катенька, нисколько не смущаясь, сильно фальшивила, и Дубковъ вырабатывалъ слишкомъ смѣлыя фіоритуры; но Дмитрій покрывалъ всѣхъ своимъ чуднымъ, сильнымъ груднымъ теноромъ, о которомъ я и не подозрѣвалъ, и о которомъ онъ ни разу не упоминалъ мнѣ. Голосъ его былъ такъ хорошъ, что, когда онъ запѣлъ, на лицахъ всѣхъ я прочелъ удивленіе и даже какую-то торжественность, какъ будто каждый сказалъ самъ себѣ: «Э! да это не шутки». У папа, какъ всегда при подобныхъ случаяхъ, выступили слезы на глазахъ. Катенька почувствовала немного, что она вретъ, и запѣла тише, Дубковъ улыбался и мигалъ всѣмъ, указывая головой на Дмитрія, а Любочка, облокотившись о фортепьяно и открывъ немного ротъ, пристально, не мигая, смотрѣла прямо въ ротъ Нехлюдову, и въ большихъ глазахъ ея замѣтно было какое-то особенное одушевленіе удовольствія. Я, какъ и всегда въ минуты сильныхъ ощущеній, чувствовалъ особенную склонность къ наблюденіямъ и замѣтилъ, что Дмитрій чувствовалъ устремленные на него взоры Любы, но не взглядывалъ на нее, хотя ему этаго очень хотѣлось. И еще я замѣтилъ, что Любочка не дурна en trois quarts.[2] Я смотрѣлъ на нее и не такъ смѣшна, какъ всегда, мнѣ казалась, и что она очень добрая хорошая дѣвушка, ежели ей такъ нравится мой Дмитрій. Именно съ этаго памятнаго для меня хора «нынњ силы небесныя» получилъ я новый взглядъ на свою сестру и сталъ дѣлать много чудныхъ плановъ насчетъ ея будущности.