въ такихъ вещахъ, въ кот[орыхъ] ужасно легко было поймать. Мнѣ кажется даже, что тщеславное желаніе выказаться тѣмъ, чѣмъ не есть, соединенное съ неопытностью въ жизни, надеждою солгать безнаказанно, не бывъ пойману, и были причиною этой странной слабости. — Мнѣ бы было гораздо веселѣй оставаться у Нехлюдовыхъ, какъ приглашали меня, но мысль, что я буду на гуляньи ходить съ адъютантомъ, и что, можетъ-быть, въ этомъ-то выгодномъ для меня положеніи буду я встрѣченъ ею, и начнется, доставляли мнѣ такое наслажденіе, и вообще вліяніе Дубкова, кот[орое] было необоримо на меня во время дня и въ обществѣ, сдѣлали то, что я просилъ Д[митрія] ѣхать съ нами, и мы тотчасъ послѣ обѣда отправились гулять подъ музыку на Прѣсненскіе Пруды. — Гулянье это однако не доставило мнѣ слишкомъ большаго удовольствія. Сначала мы подъ музыку ходили по дорожкамъ. Дубковъ стучалъ саблей, кланялся знакомымъ, говорилъ съ женщинами, и я находился въ какомъ-то торопливомъ, безпокойномъ состояніи духа, ничѣмъ не могъ наслаждатся, такъ постоянно, неотвязчиво занимала меня мысль о своей персонѣ. Я боялся не отстать или не опередить Д[убкова] и Н[ехлюдова], чтобы не подумали, что я посторонiй; боялся и слишкомъ близко ходить съ ними, чтобы они не подумали, что я считаю за честь быть съ ними на ногѣ равенства; я боялся ходить, слишкомъ гуляя, боялся и быть слишкомъ развязенъ; я боялся говорить слишкомъ много, боялся молчать слишкомъ долго. Когда подходили ихъ знакомые, я боялся, чтобы они стыдились за меня. Потомъ мы пошли въ кофейную играть на бильярдѣ. Тамъ мнѣ стало еще хуже; мнѣ казалось, что всѣ рѣшительно смотрятъ на меня и удивляются, какимъ образомъ и зачѣмъ попалъ я въ такое мѣсто, особенно когда я сталъ играть съ Д[убковымъ] и, вмѣсто [того], чтобы толкать шаровъ, ѣздилъ кіемъ вскользь по нимъ, и какой- то баринъ, сидѣвшій тутъ же въ шляпѣ, строго смотрѣлъ на меня.
— «Ну что за охота тутъ быть, сказалъ Д[митрій], пойдемте лучше въ садъ и велимъ туда себѣ чаю дать».
— «Пойдемъ, сказалъ Д[убковъ], только надо заплатить».
Я вызвался заплатить за все, желая хоть этимъ дать почувствовать, что я тоже не пѣшка, и Дубковъ позволилъ мнѣ доставить себѣ это удовольствіе, но и тутъ, когда я подошелъ къ- стойкѣ и почему-то дрожащими и неловкими руками сталъ вынимать бумажникъ съ птицей, подаренный мнѣ еще К[арломъ] И[вановичемъ], мнѣ стало ужасно совѣстно, и я все боялся, что я что-нибудь не такъ дѣлаю, особенно когда буфетчикъ гордо оттолкнулъ 2-хр[ублевую] бѣленькую, которую я предложилъ ему, говоря, что у него нѣтъ мелочи. —
За чаемъ на зеленыхъ скамеечкахъ подошелъ къ намъ старшій Ивинъ, который былъ уже въ 3-мъ курсѣ, носилъ заломленную назадъ фуражку, затасканный сюртукъ, брилъ бороду
