Она была права, потому что дѣйствительно Левинъ терпѣть не могъ и презиралъ ее за то, чѣмъ она[1] гордилась и что въ достоинство себѣ ставила, — за ея утонченное свѣтское образованіе.[2] «Какъ онѣ не понимаютъ, — думалъ онъ часто про нее, — что эту свѣтскую притворную манеру мы[3] любимъ въ женщинахъ привлекательныхъ. Это покровъ таинственности на красотѣ; а она, эта дура (Левинъ былъ всегда рѣзокъ въ своихъ мысляхъ), безъ красоты, безъ граціи, даже безъ здоровья, думаетъ этой то слабостью, свѣтскостью, безъ прелести, щеголять одною ею».
Между Нордстонъ и Левинымъ существовало то нерѣдко встрѣчающееся въ свѣтѣ отношеніе, что два человѣка, оба хорошіе и умные, презираютъ другъ друга всѣми силами души, презираютъ до такой степени, что не могутъ даже серьезно обращаться другъ съ другомъ и не могутъ даже быть оскорблены одинъ другимъ.
Графиня Нордстонъ тотчасъ же накинулась на Левина.
— А! Константинъ Дмитричъ! Опять пріѣхали въ нашъ развратный Вавилонъ, — сказала она, подавая ему крошечную желтую руку и вспоминая прошлогоднія еще его слова, что Москва есть Вавилонъ. — Что, Вавилонъ исправился или вы[4] испортились, — прибавила она, съ[5] усмѣшкой оглядываясь на Кити.
— Я очень польщенъ, Графиня, тѣмъ, что вы такъ помните мои слова, — отвѣчалъ Левинъ, сейчасъ же по привычкѣ входя въ свое шуточное враждебное отношеніе къ Графинѣ Нордстонъ. — Вѣрно, они на васъ очень сильно дѣйствуютъ.
— Ахъ какже, я все записываю. Ну что, Кити, ты опять каталась, а я ѣздила утро къ своимъ друзьямъ.
И она начала разговоръ съ Кити. Левинъ собрался встать и уйти. Какъ ни неловко это было, ему все таки легче было сдѣлать эту неловкость, чѣмъ остаться весь вечеръ и видѣть Кити тоже мучающуюся, изрѣдка взглядывающую на него и избѣгающую его взгляда. Онъ хотѣлъ встать, но Княгиня замѣтила, что онъ молчитъ, и обратилась к нему.
— Чтожъ, вы надолго пріѣхали въ Москву? Вѣдь вы, кажется,[6] мировымъ земствомъ занимаетесь, и вамъ нельзя надолго.
— Нѣтъ, Княгиня, я ужъ этимъ не занимаюсь, — сказалъ онъ безъ улыбки. — Я пріѣхалъ на нѣсколько дней.[7]
- ↑ Зачеркнуто: видимо
- ↑ Зач.: т. е., по понятіямъ Левина, изломанность.
- ↑ Зач.: переносимъ только и прощаемъ, какъ у Кити, за ея прелесть, грацію, красоту;
- ↑ Зач.: перемѣнились
- ↑ Зач.: злой
- ↑ Зач.: мировой судья
- ↑ Зач.: — Мнѣ вчера мужъ разсказывалъ, — начала Графиня Нордстонъ, — что его призывали въ свидѣтели къ мировому судьѣ о томъ, что кондукторъ сказалъ ли купцу какое-то «волочи» или что то въ этомъ родѣ сказалъ или не сказалъ.
